* * *
Астроном неторопливо зашагал по усыпанной гравием тропинке, уводившей в небольшую березовую рощу. Пейзаж немного портил забор с кольцами особенно злой колючки поверху да свет прожекторов. Но прожектора не могли состязаться с луной, и ученый вышагивал, любуясь далекими темными отметинами на идеально круглом диске.
Заливались цикады — или сверчки; насколько хорошо Лазарь Генрихович разбирался в небесных светилах, настолько плохо понимал в энтомологии.
Комары опасливо распевали песни, уворачиваясь от страшной ветки Лазаря Генриховича.
И сам Лазарь Генрихович с непонятной озабоченностью цедил сквозь редкие зубы старую песенку о следах, которые останутся на пыльных тропинках далеких планет.
Коротаев шел чуть поодаль, стараясь не мешать мудрому созерцанию.
До определенного момента, до места, где тропинка, уже углубившись в рощу, подходила вплотную к забору и там круто сворачивала влево, в самую гущу бушующей зелени.
Там созерцание, волей-неволей пришлось нарушить, и астроном уже больше никогда и ничего не созерцал. И уж тем паче не пел.
Коротаев, подкравшись неслышно, накинул ему на шею удавку. Она больше резала, чем душила; капельками выступила кровь, соревнуясь с вечерней росой.
Очки Лазаря Генриховича свалились в мокрую от этой росы траву, выпрыгнула испуганная лягушка. Коротаев потом их заботливо подобрал. Но был не до конца внимателен, и эго сыграло впоследствии неприятную роль…
Астроном захрипел, вытаращив глаза. Он уронил ветку, которой думал отбиться от кровожадных существ, тогда как против настоящего кровожадного существа она была абсолютно бесполезна.
Светлые брюки его в единый момент потемнели спереди, а после и сзади; лицо побагровело с переходом в синюшность, язык вывалился до самого подбородка.
Хрипа почти не было, Коротаев отметил лишь хорошо ему знакомые, немощные, судорожные подергивания руками и ногами. Панама слетела на тропинку, увлекшийся Коротаев нечаянно наступил на нее краем ботинка.
Судя по всему, Лазарь Генрихович тщился спросить: за что?
Хотя должен был догадаться.
Коротаев и был бы рад ответить ему, но ситуация оказалась неподходящей. Она не оставляла времени на разъяснения. Он утроил нажим, и хрустнули шейные позвонки. Уже давно поседевшая голова Лазаря Генриховича склонилась к правому плечу.
А говорят еще, что Ангел Смерти караулит за левым.
Чуть дальше, в суглинке, уже была выкопана могила. Коротаев столкнул туда труп, вынул рацию и приказал «быкам» явиться и оформить все чин чинарем — не самому же закапывать этого ученого гриба, явно приставленного органами к полуцарственной особе.