— Они не дают мне покоя, эти баки. Мне кажется, ваш Иван Иванович подумывает подстраховаться. Возможно, он вообще надеется преподнести весь катаклизм как теракт. Я очень прошу вас, товарищ генерал, еще раз подумать над ближайшими массовыми мероприятиями и подготовить список. У меня, поймите, выработалось чутье.
— Я же тебе обещал. — Генерал вдруг опрокинул в себя полный бокал «Каспия». — Любая помощь. Хочешь, в ноги бухнусь и целовать буду?
Он сделал движение как будто в немедленное исполнение своего предложения.
Рокотову пришлось подобраться на диване, чтобы генерал, внезапно опустившийся на четвереньки, не смог до него дотянуться.
«Носки не менял», — пронеслось в голове.
Мысли о носках сменились другими — о краях родных, но чуть более суровых, чем к которым он привык.
— Лучше вы помоете здесь полы, — сказал он. — Если меня не станет.
Глава двенадцатая
«АССОЛЬ»
«Значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога… Брестская улица… на Запад нас ведет…»
Полная чушь, конечно.
Дорога — она и вправду туда.
На северо-запад.
Итак, Рокотов, как ни было в этом неприятно признаться себе, понял, что его снова использовали втемную.
На сей раз им манипулировал неплохой человек, не какой-нибудь монстр уровня Одиночки. Но это не особенно утешало.
Факт манипулирования огорчал сильнее.
Налицо был коммерческий спор, в котором обе стороны вынули из ножен политические шпаги. И Рокотова, как д’Артаньяна, молили спасти королеву и вернуть подвески.
Впрочем, метафора неудачная, ибо речь шла о большем.
Туда дорога…
Оно ясно, оно понятно. Он съездит на эти буровые и выяснит, в чем там дело. Но баки — проклятые баки — не давали ему покоя.
На хрена и какие сдались этим нелюдям баки? Неужели для такой акции достаточно жидкой взрывчатки, залитой в баки? Тут тектонические катастрофы, совсем иные масштабы…
Сам по себе процесс представлялся уже понятным — в общих чертах. Особым методом бурится скважина — Касьян Михайлович не покривил душой, когда признал, что шахты не будет и людей в шахте тоже не будет. В скважины заливается гадость…
Огонь, запал или что еще — и город Санкт-Петербург исчезает с политической карты мира.
Из-за ружья.
Из-за гусака.
Из-за того, что два микробарона чего-то там не поделили, и первый отправился с ябедой к губернатору.
Да еще из-за безумных идей, которые — с детства, не иначе — втемяшились в голову деятельному дураку. Возможно, он начитался Майн Рида или Буссенара. Потом на это легли фильм «Петр Первый» и поэма «Медный всадник».
Хотя Влад сомневался, что Боровиков мог столь сильно впечатлиться творчеством Пушкина. Осмотр особняка позволял заподозрить, что тот, как многие грешные люди, впечатлялся иными вещами…