Ивонн почувствовала, как мужчина слегка вздрогнул, словно его охватил озноб. Когда она снова положила ладони на его плечи, он повернулся и коснулся ее руки губами – этот жест выражал нежность и искреннюю благодарность.
– А это – любимец Сирпы, он помогает от болей в суставах рук, – шепнула она на ухо Бернхарду и, скользнув руками по его плечам, поглаживающими движениями помассировала грудную клетку.
Тяжело задышав, мужчина положил руки на ладони Ивонн и крепко их сжал.
– Спасибо, Нора. Этого достаточно, – глухо отозвался он.
Бернхард, отстранив от себя Ивонн, встал и надел рубашку.
– Я что-то не так сделала?
Он покачал головой:
– Нора, я – женатый человек. И об этом не следует забывать ни мне, ни тебе.
Он отнес стул на место, резко задвинул его под стол.
– Но ведь ты не живешь в нормальном браке, – с некоторым упорством в голосе заметила Ивонн.
Бернхард медленно обернулся и посмотрел на Ивонн, словно она сказала глупость и даже ересь.
– Ты ничего не хочешь рассказать? Ты все еще от этого страдаешь? – продолжила она вкрадчивым тоном.
Бернхард молча застегивал одну пуговицу за другой.
– Она бросила тебя?
Не говоря ни слова, он накинул галстук на шею и вышел в коридор.
Ивонн побежала вслед за ним и встала за его спиной, когда он стал завязывать галстук перед зеркалом.
– Хелена уехала, – сказал Бернхард, стоя лицом к зеркалу. – Но она вернется.
– Ты в этом так уверен? – спросила Ивонн.
– Безусловно.
Завязав галстук, он так и остался стоять спиной к Ивонн. Она видела в зеркале, как его лицо приняло совершенно отсутствующее и враждебное выражение.
– Бернхард, – серьезно спросила Ивонн. – Где твоя жена?
Оба надолго замолчали. Их взгляды встретились в зеркале, словно смотреть так друг на друга было гораздо легче. Затем, тяжело вздохнув, он сказал:
– Хелена сидит в тюрьме.
Такого ответа Ивонн ожидала меньше всего. Он был слишком абсурден и невероятен для того, чтобы все это оказалось правдой. Несмотря на потрясение, она попыталась говорить спокойным тоном.
– И какой у нее срок?
– Десять лет.
– Десять лет? – Ивонн чуть не поперхнулась. – Тогда выходит, что она совершила тяжкое преступление.
Бернхард кивнул в зеркале:
– Самое тяжкое.
Этот ответ кружился у Ивонн в мозгу, но от этого не становился понятнее.
– Хочешь сказать… – растерянно пробормотала она.
Бернхард повернулся к ней и произнес:
– Хелену посадили за убийство.
Никогда еще Ивонн не видела, чтобы в чьих-нибудь глазах было столько всепоглощающей и разрушительной тоски. В глазах мужчины блеснули слезы, а затем скатились по щекам: его лицо исказила горькая гримаса. У Ивонн не хватило сил выдержать это зрелище.