разговор с этой молодой интересной женщиной ни к чему не приведет, коротко и угрюмо сказал:
— Ну да, двойняшки Добелл…
— Насколько я знаю, между сестрами был заключен договор об имуществе, после того, как их родители погибли.
Николлс вытащил из стола голубую папку, но не стал ее раскрывать.
— Все очень просто: права владения фермой были разделены поровну между сестрами, согласно воле их отца. Но было оговорено также, что вести хозяйство будет Джессика, а Кэтрин не станет требовать своей части прибыли или отвечать за убытки или по долгам. Но согласие Кэтрин было необходимо для любого изменения статуса владения, его использования или продажи.
— Вероятно, обе сестры тогда же составили и свои завещания?
— Боюсь, я не вправе обсуждать дела моего здравствующего клиента, то есть Кэтрин, но, учитывая все обстоятельства… Убийство и все такое… Ладно, скажу. Да, они обе составили завещания и обе сделали друг друга своей единственной наследницей.
— Это только касательно собственности на ферму?
— Нет, у них у обеих в завещании записана формулировка: «все, чем я владею».
— Хм, интересно, как муж Кэтрин отнесся к такой формулировочке в завещании своей жены…
Николлс только передвинул папки на своем конторском столе, но не проронил ни звука.
— Так… И оба завещания остаются сейчас в силе?
— Насколько я понимаю, да.
Люси встала.
— Ну что ж, спасибо вам за помощь, мистер Николлс. Ваши показания будут использованы с большой осторожностью, в этом можете быть уверены… Не думаю, что эти завещания вообще станут фигурировать в деле, но все-таки…
— Ну да, понятно. Чем грязнее белье, тем интереснее в нем копаться… Скажите, вы играете в гольф, мисс Лэйн?
— Нет, а что?
— Останавливаетесь в четырехзвездных отелях?
— Это мне не по карману.
— Значит, вы вряд ли представляете себе суммы, которые можно было бы выручить из обустройства этого земельного владения… Это так, мысли вслух.
Он распахнул перед нею дверь.
— А теперь вы, надеюсь, меня извините. У меня назначена деловая встреча.
Возвращаясь к своей машине, Люси вдруг поняла, что слегка недооценила мистера Николлса.
Уайклифф гулял, чувствуя смутную вину. Ведь на посторонний взгляд, он просто прохлаждается. Глазеет на уток и лебедей. Гадает, что это за птицы на том берегу — галки или грачи. Мечтает о том, как хорошо было бы уединиться в таком тихом, прелестном местечке, в тихой зеленой долине, защищенной от ветров. Такие мысли часто приходили ему в голову, вот только непонятно было — чем он станет заниматься в этаком райском местечке.
Хелен сказала бы: «Через неделю тебе там все осточертеет. К тому же жить так близко от воды, в сырости, — это верный способ схватить ревматизм».