«Ничего, любимый, ты все вспомнишь… Ты уже вспоминаешь… Все будет хорошо… Возьми мою руку… Вот так! Сожми ее крепче! Сильнее! Еще сильнее! Чувствуешь?»
Еще бы не чувствовать — через пальцы по жилам в кисть и дальше, в локоть, плечо, грудь и по всему телу волнами шло тепло. Странно — рука, дающая мне его, была холодна как лед, а по моим жилам словно струился огонь.
«Вот так. Вот хорошо… На первый раз достаточно… Отдохни пока!»
«Не уходи…»
«Не уйду. Я посижу с тобой и буду держать тебя за руку…»
Прикосновение тонких прохладных пальцев.
«Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь! Тебе разве никуда не надо? Нет других важных дел?»
«Нет. Сейчас для меня важнее всего ты!»
«А как же остальные?»
«Подождут…»
Вот это да! Стоило умереть, чтобы такое услышать… И пусть никого не удивляет, что я, перешагнув грань между жизнью и смертью, не потерял способности слышать, думать и что-то чувствовать. Любой некромант вам скажет, что это возможно при определенных обстоятельствах. А здесь они явно имели место быть. Я живой мертвец. Только не хороните меня сразу! Ох… мм…
«Что с ним?»
«И это спрашивает Она! Отойди! Не мешайся! Вот женщины…»
Боль. Страшная, жуткая боль. В ней тонуло все — мысли и чувства. Провал в памяти. Не осталось ничего, кроме боли и осознания того, что все-таки что-то еще делают с моим телом… Но я уже ничего не чувствовал, погружаясь все глубже и глубже туда, откуда нет возврата…
— Доброе утро, Згаш! Я знаю, что вы очнулись. У вас дрожат ресницы…
Мало ли, что там дрожит! Может, это последние судороги!
— Ну-ну, не бойтесь и открывайте глаза! Это не так трудно, как кажется.
А в самом деле, чего уж бояться? Хоть мир увижу… Интересно, я вообще смогу что-то видеть?
Оказалось могу, и довольно четко. То есть предметы казались слегка расплывчатыми, словно на глаза навернулись слезы, но цветовое восприятие никуда не делось. Интересно! В учебниках сказано, что нежить видит мир черно-белым…
Постепенно стало возвращаться ощущение собственного тела — вся левая сторона, рука от плеча до кончиков пальцев, грудь и бок до бедра казались горячими. В кисти пульсировала боль — тупо, словно по пальцам били молотком.
— Это остаточные явления. Постепенно все пройдет!
Собрав силы, поднес кисть к глазам. Кожа вокруг шрамов все еще была воспалена.
— Все пройдет. С днем рождения, Згаш!
— Что?
Собственный голос показался чужим — пришлось как следует откашляться, чтобы повторить вопрос:
— Что вы имеете в виду?
Мэтр Куббик, сидевший возле моей постели, улыбнулся и, подняв с пола бутыль, основательно к ней приложился.