Тем временем клиент вещал с огнем во взоре. Он испытывал неподдельный душевный подъем. Тарталья прекрасно знал, почему. Не пафос речи, аплодисменты и крики «Виват!», несясь из трех тысяч луженых глоток, вдохновляли Гая Октавиана. Работа невропаста неизбежно сопровождается легкой стимуляцией центров удовольствия в мозгу куклы. Клиент испытывает эйфорию, он в восторге от собственных действий, не замечая внешней коррекции. И не важно, произносит он речь, показывает голую задницу или связно возглашает тост, невзирая на уйму поглощенного алкоголя.
Кукла счастлива.
Правда, потом она не любит вспоминать, что прибегала к услугам кукольника.
— На ваши плечи легла забота о процветании Отчизны! Могущество Помпилии, ее способность обеспечить своих граждан необходимым для процветания количеством рабов… дать отпор любому агрессору…
Лючано не сразу обратил внимание на пульсацию в висках. Проклятье! Знакомая боль подобралась незаметно, как наемный убийца. Теперь она уверенно распространялась от висков к темени и затылку, захватывая все новые и новые территории, обращая в рабство чувства и мысли на манер победоносных армад гард-легата Тумидуса.
На лбу Тартальи выступил холодный пот.
Только не сейчас! Он давно не работал с куклами! Критическая пси-масса не могла накопиться. Почему же боль настигла его?
Вчерашний ученик бокора!
Бесконечный, обреченный танец. Отчаяние и мольбы испуганной туристки. Наука старика-экзекутора Гишера. Милосердие, мучительное милосердие, которое нельзя было дарить. Не в этом ли причина? Хватит! Отставить панику! Сейчас главное — держаться. Не пустить боль наружу, заблокировать каналы, не дать ей выплеснуться в куклу.
Хоть бы эта речь поскорее закончилась! Есть шанс вытерпеть, дотянуть…
Он не дотянул.
Боль тараном ударила изнутри, сметая выставленные преграды. Пламя вырвалось наружу, в нити, ведущие к гард-легату. Наполнило их, словно вода — резиновый шланг.
— …доверена слава и гордость Империи — корабли ее военно-космического флота!
Помпилианец запнулся. Лицо его на миг исказилось, но легат справился. Лючано, сам изнемогая от боли, рвущей голову на части в неистовстве частичного заключения, все же сумел оценить выдержку и силу воли Тумидуса. Да, кавалер ордена Цепи умел не только причинять, но и терпеть боль.
Кроме кукольника и куклы, никто ничего не заметил.
— Вы должны быть достойны славы ваших отцов и дедов.
Легат говорил ровно, слишком ровно. Бесстрастностью он сейчас напоминал гематра. Лючано из последних сил старался удержать львиную долю боли в себе, отсекая жгучие щупальца от помпилианца. Он продолжал выводить текст речи из глубины памяти на доступную клиенту поверхность. Но после этого не оставалось сил на выверенность интонаций и патетику жестов. Лицо Тумидуса превратилось в ледяную маску. Легат по-своему боролся с транслируемой болью, заставляя мускулы не дергаться, а губы — выталкивать наружу необходимые слова.