Для этого оказалось достаточно покрутить головой: комнатка была скромная. В ней имелась кушетка с матрасом, подушкой и синим солдатским одеялом (из-под кушетки вы-ставлялся эмалированный бок ночного горшка), два зарешеченных окна с широкими по-доконниками и дверь. Потолок был скошенным – видимо, комната находилась непосред-ственно под крышей. На одном подоконнике стояла трёхлитровая банка с водой и упомя-нутый стакан. На втором громоздилась стопка журналов «Охота и охотничье хозяйство» за тысяча девятьсот лохматый год. Под потолком болтался пыльный стеклянный абажур со слабенькой лампочкой.
А на стене рядом с кушеткой висело зеркало. Большое, овальное, отражающее голого парня с перекошенным лицом. Парень для чего-то упрятал торс в стальную броню, но аб-солютно забыл о прочей одежде, включая трусы. Не то клоун, не то современный худож-ник в поисках новых выразительных форм, не то беглец из сумасшедшего дома. Очень жаль, что у него моё лицо.
Я повернулся к зеркалу спиной и попытался распечатать долбаный панцирь. Как и ожидалось, это стало бессмысленной тратой времени. Замочки были малюсенькими, но чрезвычайно крепкими – как и шарниры, которыми соединялись половинки злополучной скорлупы. Для того чтобы взломать их голыми руками, мне следовало минимум полгода колоть жераровы стероиды и тренироваться с тяжестями.
Традиционные пути на свободу тоже были закрыты. Решётки на окнах сварены из строительной арматуры, чтобы выдрать их из стены, понадобится трактор. Дверь деревян-ная, но прочная, с надёжным замком. Стены кирпичные… однако, чтобы пролезть сквозь них, нужно перво-наперво избавиться от панциря. Остроумно придумано, кстати. Тюрьма, которая всегда с тобой. И главное, без дорогостоящего КД-контура. Транспозиция через сплошную металлическую преграду – верное самоубийство. Я проходил сквозь лист желе-за всего однажды, в ранней юности, и выжил лишь потому, что не догадывался о смер-тельной опасности такого фокуса.
– Добро пожаловать в жертвы замкнутого круга, господин комбинатор! – сказал я с интонациями актёра-трагика. – Вернее, в члены. Если вас не шокирует это слово, столь двусмысленное в сложившейся ситуации. Но учтите, вход сюда бесплатный, а выход рубль.
За дверью скрипнула половица.
– Заметьте также, что за вами будут постоянно следить грязные извращенцы. В част-ности, скотоложцы, – продолжал я. – А может быть, даже фотографировать.
Половица вновь скрипнула.
– Ты с кем разговариваешь, артист? – любезно спросил из-за двери дядя Улугбек.
– Не ваше дело, – огрызнулся я. – А вот подслушивать нехорошо. Так поступают только людишки с мелкой лакейской душонкой.