Я подмигнул с откровенной паскудинкой.
– Не могу, слушай. – Улугбек с сокрушённым видом покачал головой. – Сулейман-ага настрого велел запереть. Говорит, чтобы под ногами не путался. Слишком ты неуго-монный. А тут посидишь недельку, охотничьи журналы почитаешь, разве плохо? Всем будет спокойней. Если заскучаешь, Искандер женщину привезёт. Хочешь официантку Асю из заводской столовой? Она же тебе понравилась, правда?
– Это она меня заложила?
– Вот зачем ты этими тюремными словами говоришь? – огорчился Улугбек. – Не за-ложила, а предупредила, что скоро подъедешь. Мы с братом, конечно, сомневались, что ты сюда доберёшься. Да видно, отстраняющее волшебство Сулеймана Маймуновича на работников «Серендиба» не действует.
Мне тотчас вспомнился Жерар, который настырно, до ссоры сопротивлялся продви-жению в лес. Похоже, работа в «Серендибе» была тут ни при чём. Либо шеф заложил в отстраняющее заклятие оговорку относительно меня, либо заклятие вообще не действует на комбинаторов. В принципе, чем чародейная преграда отличается от материальной? Тем, что незрима, и только.
– Так что, привезти Асеньку? – напомнил Улугбек.
– На фиг надо. От неё тушёной капустой воняет. И котлетами. А у меня сейчас ника-кого аппетита. Дайте лучше с шефом поговорить.
– Какой ты всё-таки наглый, артист! Прямо поражаюсь. Если Сулейман-ага захочет, сам с тобой свяжется. Через это.
Он встал с задремавшего Борьки (тот сразу проснулся и вскочил), запустил руку в широкий карман на спине и выудил оттуда железного кузнечика. Размером кузнечик был чуть меньше голубя. Улугбек посадил его на подоконник рядом со стаканом, после чего, не промолвив ни слова, вышел из комнаты. Дождался, пока выбежит кабан, и вновь запер меня на замок.
Кузнечик пошевелил усиками, с треском расправил и сложил короткие крылья. При-поднялся на длинных суставчатых лапках, сделал несколько шажков. Развёл и свёл страшненькие жвала.
Горящие багровым светом глазки уставились на меня.
* * *
Первые минуты соседства с заводной букашкой дались непросто. Постоянно каза-лось, что эта тварь вот-вот сиганёт с подоконника и вцепится мне в самое уязвимое место.
Однако время шло, кузнечик тихонечко ковылял вокруг банки и стакана, периодиче-ски не без музыкальности чирикая, и я к нему попривык. И даже стал находить по-своему красивым. Что ни говори, а конструкция была великолепной. Ничего лишнего, все эле-менты сочетаются соразмерно, все детали подогнаны идеально. Будто создавал не человек, а сама природа. Лишь видоизмененные уже в наше время глаза выбивались из общего стиля.