Когда его ввели, то он первый изрек:
— Здравия желаю, товарищ генерал!
Я играючи произнес:
— О! Какой прогресс, господин Валдарис изучил слово «товарищ». Приятно, должен признаться.
— Вы меня перепутали с кем-то, товарищ генерал…
— Дайте мне его документы, — попросил я.
Когда мне дали его советский паспорт, то там значился Зинченко Иван Ефимович, 1917 г. рождения, уроженец с. Клепики Харьковской области. Я сразу спросил:
— Когда и при каких обстоятельствах вы убили Зинченко и завладели его паспортом?
Я спросил спокойно, не повышая голоса, не мигая, глядя в его глаза. Словно незримая внутренняя молния пробежала между нами. Он понял, что я знаю.
Дрогнул, соскочил с кресла, сбил в дверях часового и попытался сбежать… Но кто знает, тот поймет меня, пуля всегда выбирает движущуюся мишень, и на этот раз Кадыров не промахнулся.
После тщательного допроса остальных лазутчиков, 5 человек мы передали в военную прокуратуру Таджикистана, все они владели почти чистым русским языком, а большинство и английским.
Пару дней я пробыл в Душанбе, а 27 октября отправился во Владивосток и Находку, куда прибыл к вечеру 28 октября. Встретился с Игорем Устиновичем Синеглазовым и другими. Я сразу приступил к знакомству с документами задержанных 10 человек в Приморье. Когда задал вопрос Игорю Устиновичу, «что потребовало моего приезда, и почему не разобрались сами?», Синеглазое мне подал бумаженцию, в которой значились мои настоящие фамилия, имя и отчество, и неточное место жительства в г. Москве. Это было задание на физическое уничтожение.
— На почерк вы обратили внимание? — спросил Синеглазов.
— Нет, — говорю, — а что?
Смотрю, боже мой! Почерк сотрудника нашей контрразведки.
— Что это значит? — спросил я у Синеглазова.
— Вот потому-то мы и пригласили вас, развязать узел требуется быстрее.
Я быстро пошел в «канцелярию» и сказал, чтобы пригласили того, у кого обнаружили эту бумажку. Где его документы? Вот они. Советский паспорт на имя жителя Находки Колесова Андрея Николаевича.
— По Находке проверяли? Пока нет? Приглашайте Колесова, усаживайте с внимательным прощупыванием одежды и так далее. Я зайду чуть позже.
Когда завели и усадили Колесова, я через 3–4 минуты, как бы случайно заходя, вслух спрашиваю, вроде бы не у Колесова, а у кого-то:
— Сколько он отдал за этот липовый паспорт?
— Почему липовый? — обеспокоенно спрашивает меня Колесов.
Я ему отвечаю вопросом на вопрос:
— А разве вы не знали то, что бланки паспортов поменялись еще в марте месяце?
— Нет, не знал!
— Как же! Небось, вы тысяч 5 отдали и вляпались с этой подделкой.