Если вы истинные патриоты своей родины и народа Германии и вам памятны военные и послевоенные годы Второй мировой войны, прошу выйти на мирные переговоры. Положим конец войнам в Европе — и русские, и немцы!» И подписался: «генерал-полковник И.В. Белый».
Ребята прошли вниз, через бинокль мы увидели, как они подошли к часовым и пошли в глубь танкового расположения. Проходит час, проходит второй — нет ни наших, ни визитеров с той стороны. Брежнев давит — разбить танковые дивизии немедленно!
Подошли ко мне Толубко, Ахромеев и еще два незнакомых мне генерала, поздоровались, курим одну сигарету за другой. Но вдруг, когда уже начало темнеть, появи¬ лось белое полотнище и немецкий генерал (специально не назову его фамилии и имени) со своими сопровождающими и нашими контрразведчиками. Когда подошли к нам вплотную, то отдали честь, мы им ответили тем же.
Немецкий генерал, державший «грамоту», которую я отправил, по-русски спросил:
— Ви писаль этот токюменьт?
Я ответил:
— Да!
— Хороший токюменьт, но Прешний (так назвал он Брежнева) фелит нас пить, кому ферить? Фам, или ему?
Я попросил свое письмо и надписал на нем: «Перемирие подписываю по праву, данному мне командованием Вооруженных сил СССР». И снова подписал:
«И. Белый».
Практически, авантюра мировых агрессоров и на этот раз была сорвана, и мы, и немцы отвели свои танки от границы. А в начале 1969 г. власть в Чехословакии полностью восстановилась, пожар войны не разгорелся.
Мы приехали в Прагу, только остановились на окраине Праги, собирались разъезжаться по домам, стоим, беседуем, человек 6–7: Огарков, Толубко, Куликов и еще кто-то — и вдруг меня как палкой ткнуло в левую верхнюю часть груди. Вначале мне показалось, что кто-то из наших пошутил. Потом я почувствовал внутреннее жжение в левой стороне груди, и через китель проступила кровь.
Так я в «невоенное» время испытал 6-е ранение, на этот раз какой-то шальной пулей — как будто выстрелили откуда-то сверху.
Владимир Федорович Толубко первым увидел кровь и говорит:
— Игорь Васильевич, вы же ранены!
Потому, вместо выезда в Москву, мне пришлось двое суток проваляться в пражском госпитале. Оказывается, пуля, именно шальная, иначе не скажешь, вошла в верхнюю часть легкого и там осталась. Проносил я ее, эту шальную пулю, 14 лет, через год вообще думал, что ошиблись врачи, я ее даже не ощущал. Но в 1981 г. она меня так начала терзать, что я похудел на 12 кг и все-таки в 1982 г., в октябре, ее вырезали вместе с половиной легкого и пристроившегося вокруг этой пули рака.
Но что же было тогда, в 1968, по прибытии в Москву? Если Жуков и Василевский назвали проведенную мной операцию на германско-чешской границе «виртуозной», то Брежнев, как в свое время Булганин, чуть не разжаловал меня до рядового и не отправил в отставку! Даже М.А.Суслов, ненавидящий меня с первого знакомства, и тот возмутился словами Брежнева: «Ты не исполнил приказ Верховного Главнокомандующего».