Пошли мы посоветоваться к М.А.Суслову, но застали его в таком состоянии, что говорить с ним о таких серьезных вопросах просто нельзя было — это все равно, что выстрелить в него этим вопросом. Мы знали, как он болезненно переживал подобные вещи. Поэтому мы поговорили кое о чем, пожелали выздоровления и ушли.
Практически власть в Советском Союзе в 1988–1989 гг. оставалась ничьей.
Косыгина сменил Тихонов. ЦК КПСС возглавляли два больных старика, а по республикам ютились их «шестерки». Как КГБ, так и СВПК работали с полной нагрузкой. Внутриполитическая ситуация в СССР постепенно, но верно обострялась. Западные спецслужбы умело использовали ситуацию, всюду велась, почти в открытую, пропаганда антисоветизма и антикоммунизма. Произвол и анархия наполняли все пространство Советского Союза. 19 марта 1981 г. я не выдержал и пошел к Брежневу, принял он меня без особой радости, но и без ненависти. Я ему начал докладывать обо всей анархии, которая творится на всем пространстве Советского Союза, однако Брежнев сидел и что-то бурчал себе под нос. Но наконец, он проговорил:
— Посмотрите, что без меня будет еще хуже в сто раз.
В Госснабе и его отделениях взятки и поборы превратились в повседневность и повсеместность. Госплан и его отделения работали спустя рукава, почти не анализируя темпы роста или спада производства и производительности труда в народном хозяйстве СССР. Трудовая и производственная дисциплины резко разваливались, пожалуй, за исключением ВПК, хотя и здесь уже шло какое-то тихое разложение. По НИИ АН СССР антисоветизм и антикоммунизм распространялся по нарастающей.
В марте 1979 г., по договоренности с В.В. Гришиным, я под видом командировки во Владивосток, вылетел в КНР, США, Германию, Кубу и потом Канаду, чтобы прозондировать и услышать от своих ребят из СВПК, как за рубежом на данный момент относятся к нам и с каких позиций. Всюду информация о творящемся беспределе в СССР, даже в ФРГ, воспринималась с тревогой и сожалением. Зато агрессивный империализм торжествовал! Глуповатый Рейган едва уже не считал себя владыкой всей Вселенной.
Вернулся я в Москву в июле 1979 г. Мне никого не хотелось ни видеть, ни слышать! Мне казалось даже и то, что Ахромеев, Андропов, Щелоков и Гришин со мной не откровенны, а ведут двойную игру между мной и Брежневым.
Навестил я в палате «Кремлевки» Суслова М.А. Он выглядел совсем плохо, руки его были холодные, подбородок дрожал, и он едва выговорил:
— Простите меня, генерал, за мою черствость к вам, в одно время я ошибался, а сейчас сочувствую вам и вижу, как вам тяжело.