Все как-то замолчали. Потом Г. К. Жуков сказал:
— Твой перевод уже подготовлен в Чехов.
Я не сдержался и сразу сказал:
— Это далековато, Георгий Константинович, надо поближе.
Тогда Жуков говорит Ахромееву:
— Давай его к Соколову, это совсем рядом.
— Надолго-то тебе нет смысла уезжать, — сказал Георгий Константинович, — только поехать, взять документы, которые она оставила у «тети», Маглоперидзе их не смог забрать.
Полковник Баранов встал и говорит:
— Как все похоже, ведь это та же компания. Она по всему Востоку плетет свои сети: в Иране, Индии, Афганистане, Ираке и в Ливии. Нам ее безнадзорно оставлять никак нельзя, ведь всюду американские и английские инструкторы.
За весь день мы обговорили-проработали наши планы.
Вдруг звонок Жукову. Он снял трубку:
— Слушаю вас, товарищ Сталин. Интересуется мной? Чувствует кошка, чье мясо съела! Да, мы заканчиваем проработку как раз этого вопроса. Он сегодня вылетает вечерним рейсом, а к пятнице уже будет здесь.
— Все согласовали?
— Да, да, единодушное решение, спасибо, — и положил трубку.
Георгий Константинович нам рассказал, что Сталин интересуется этим же вопросом — что капитану надобно перебираться сюда, что он с этой англичанкой уже привык общаться и хода ей не даст. Берия же интересуется долго или нет, пробудет Жуков в Москве.
— Ну, никак он до меня не доберется, — проговорил Жуков.
Я даже вспылил:
— Если потребуется, Георгий Константинович, то я этого крокодила и сегодня найду способ отправить в гости к Адаму и Еве!
Все рассмеялись. Я почувствовал, что мне никто не поверил, хотя у меня уже был подготовлен план уничтожения Берии, причем без большого риска.
Итак, вечером я был уже в Тбилиси, но подумал, что надо бы обязательно побывать в Москве на первомайском параде. Я быстро доехал до штаба Закав¬ казского военного округа, взял «Победу» и отчалил в Миха-Цхакая. Попутно заехал в Кутаиси к Маглоперидзе, и мы направились вдвоем сразу к «тете», но, уже почти подъехав к ее дому, передумали, вечером нечего ее терзать с этими документами. Я не рассказал ничего о «тете». Эта «тетя», как и «дядя», была не немкой, а еврейкой, домик свой она арендовала, о чем мы узнали на следующий день.
Двадцать шестого апреля пятьдесят второго года мы приехали к ней пораньше. Не доезжая до дома, увидели, как «тетя», нафуфыренная, в туфлях на высоком каблуке, элегантной шляпке и джемпере, с красивой сумочкой в одной руке, и в другой — с чемоданом, не из легких, торопится к автобусной остановке. Мы поравнялись с ней и предложили сесть к нам. Она категорически воз¬ разила и попыталась бежать. Но Маглоперидзе схватил ее за руку, и она остановилась.