Брат как раз заканчивал завязывать ботинки — высоченные, на толстой подошве, даже на вид очень прочные. Я удивился, что он надел и штаны убитого. Нет, конечно, они выглядели прочней и уж точно были целей драных после схватки с собаками Серегиных, но я бы и после живого человека побрезговал бы, наверное, надеть штаны, а уж с трупа!.. Впрочем, Серега прошел такую страшную войну, что какие-то штаны покойника для него вряд ли значили что-то иное, кроме добротной одежды.
А вот пистолет его заинтересовал. Брат повертел его в руках, перебросил из ладони в ладонь, прицелился.
— Что за машинка? — спросил он у Анны.
— Обычный «макаров». Старый, но надежный. Неужто не видел? По-моему он как раз где-то из ваших времен.
— Не видел. Наверное, все же после нас уже сделали. Или пока я… — Он запнулся и снова подбросил и поймал пистолет. — На войне мне в основном с трофейным «вальтером» приходилось иметь дело, а после войны — с ТТ. Но у этого вроде как больше калибр, чем у «Трофимова»?
— Девять миллиметров, — кивнула Анна.
— Сколько в обойме? Восемь?
— У этого восемь. Есть еще ПММ, там двенадцать. Но спасибо и на этом.
— Спасибо, — очень серьезно повторил брат и сунул оружие в кобуру, которую успел уже приторочить к поясу.
Надо сказать, вид у Сереги стал вполне бравый. Только совсем какой-то… не советский. Тем более солдатскую свою шапку он тоже снял и отдал ее мне.
— Снимай свой валенок, дарю!
Сам он натянул на голову капюшон куртки и «встал в строй». Я демонстративно швырнул сшитую Анной «феску» как можно дальше. Машинально следя глазами за ее полетом, я увидел, как возле самой земли та вдруг подпрыгнула, бешено завертелась и выстрелила серыми клочьями в стороны.
— Ого! — восхитился я. — Тоже «трамплин»? Тот вроде так не вертел…
— «Карусель», — хладнокровно ответила Анна. — Если когда зацепишь, сразу отскакивай, пока не затянуло в центр, тогда еще есть шанс уцелеть. А сейчас — шагом марш! Дяде Фёдору смотреть только на меня и под ноги, Матросу — по сторонам и оглядываться назад. Если что — стреляй, но только в крайнем случае, помни, что патрон всего один.
Я снова почувствовал свою ущербность. Но в то же время опять должен был признать, что Анна абсолютно права. И в том, что назвала меня самым неуклюжим и нерасторопным — среди нас троих я таковым и был, чего уж там, — и в том, что поставила меня между собой и Серегой, не дав никаких поручений, кроме того, чтобы куда-нибудь не вляпаться. Единственное, что меня чуточку радовало, — то, что у меня тоже появилось оружие. Всего лишь нож, но о-го-го какой, не хлеборез, не перочинный, а самый настоящий, длинный, широкий и острый, с зазубринами у острия наверху, с удобной ручкой!.. Его, вместе с ножнами, молча протянул мне Сергей. Мне понравилось, что он не стал спрашивать разрешения у девчонки, хотя нож был, по сути, ее. В глазах у Анны мелькнуло неодобрение, но вслух она ничего не сказала.