R. — Высокопарные сочинители, опустите ближе к земле ваши образцы, если хотите, чтобы им старались подражать. Для кого вы воспеваете незапятнанную чистоту? Лучше расскажите нам о том, как можно вновь обрести чистоту. Быть может, кто-нибудь станет вас тогда слушать.
N. — Ваш герой уже высказал такую мысль, но все равно: вам поставят в вину, что вы сперва показываете то, что делается, а затем то, что следовало бы делать. Да еще примите во внимание, что вдохновлять девушек на любовную страсть, а замужних женщин на строгую сдержанность значит ниспровергать установленный порядок и возвращаться к той мещанской морали, против которой ополчилась философия. Что ни говорите, а любовные приключения непристойны и зазорны для девушек; только в замужестве женщине разрешается завести любовника. Какая непростительная оплошность: быть снисходительным к девушкой, хотя им не дадут читать вашу книгу, и быть суровым в отношении женщин, хотя они-то и будут вашими судьями! Поверьте, если вы страшитесь успеха, то можете успокоиться: вы приняли все меры к тому, чтобы избежать подобного оскорбления. Но как бы то ни было, я сохраню вашу тайну. Будьте же опрометчивы лишь наполовину. Если вы полагаете, что издаете книгу полезную, в добрый час — издавайте. Но смотрите же, не признавайтесь в авторстве.
R. — Не признаваться? Разве честный человек скрывает свое имя, когда обращается к публике? Разве он осмелится напечатать произведение, которое не решается признать своим? Я издатель этой книги, и назову себя в лей издателем.
N. — Назовете свое имя? Вы?
R. — Да, я самый.
N. — Что? Так и поставите свое имя?
R. — Да, сударь.
N. — Настоящее свое имя? Жан-Жак Руссо — черным по белому?
В. — Жан-Жак Руссо, черным по белому.
N. — Нет, и не думайте! Что о вас скажут?
R. — Пусть говорят, что хотят. Я назову свое имя в начале сборника не затем, чтобы приписать его себе, а затем, что хочу нести за него ответственность[370]. Если он причиняет какой-либо вред, пусть вину возлагают на меня; если он может принести пользу, я вовсе не собираюсь присваивать себе эту честь. Если найдут, что книга просто-напросто плоха, тем больше оснований, чтобы я поставил на ней свое имя. Я вовсе не хочу, чтобы меня считали лучше, чем я есть на самом деле.
N. — Вы серьезно это говорите?
R. — Да. В наше время никто не может быть хорошим.
N. — А прекрасные души? Вы о них позабыли?
R. — Природа создает их прекрасными, а ваши установления портят их.
N. — В заглавии любовного романа прочтут такие слова: «Издано Ж.-Ж. Руссо, гражданином Женевы».