Затем Хрущев попросил «извинения, если когда-то нанес кому-то обиду, проявил грубость… Не могу сейчас все обвинения вспомнить и ответить на них. Скажу об одном: главный мой недостаток и слабость… то, что я сам не замечал своих недостатков. Вы меня обвиняете в совмещении постов Первого секретаря ЦК и Председателя Совмина. Но, будем объективны, этого я сам не добивался… Напрасно я не поднял этот вопрос на XXI съезде. Следовало бы понять и догадаться, что двойная ноша для меня будет слишком тяжела».
Глаза его снова наполнились слезами. «Это не слезы жалости. Борьба с культом личности Сталина была большой и в этом деле есть моя крупица. Вы уже все решили. Я сделаю так, как будет лучше для партии.
Понимаю, что не могу больше выполнять прежнюю роль; но все же, будь я на вашем месте, я бы не стал, совсем от меня отказываться. Нет, я не собираюсь выступать на пленуме. И не прошу у вас милости. Все решено. Как я и сказал Микояну, я сопротивляться не стану. Не стану чернить вас: в конце концов, мы с вами единомышленники. Конечно, я расстроен, но в то же время рад — рад, что партия теперь может приструнить даже первого секретаря. Культ личности Хрущева, говорите? Вот вы тут меня поливаете дерьмом, а я отвечаю: „Вы правы“. Это, по-вашему, культ личности?
Я уже давно подумывал уйти. Но трудно принять такое решение. Мне самому следовало заметить, что я не справляюсь со своими обязанностями, не поддерживаю связь ни с кем из вас. Я оторвался от вас. Вы сами виноваты, что позволили этому случиться, но, конечно, и я тоже виноват.
Я в бирюльки не играл — я работал. И теперь благодарю вас за то, что даете мне возможность уйти на покой. Напишите сами заявление от моего имени, а я подпишу. Я на все готов, если так лучше для партии. Пожалуйста, поймите меня правильно — я ведь в партии сорок шесть лет! Может быть, можно какую-нибудь почетную должность… Но нет, я не прошу, ни о чем вас не прошу. И где мне жить, тоже решайте сами. Если настаиваете, я уеду из Москвы и буду жить, где скажут»>27.
Когда Хрущев закончил, Президиум единогласно проголосовал «удовлетворить его просьбу» о выходе на пенсию «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья».
В тот же день в бело-голубом Свердловском зале Кремля открылся пленум ЦК. Сперва выступил Брежнев с кратким сообщением об отставке Хрущева; затем на трибуну поднялся Суслов и сформулировал основные обвинения в адрес бывшего главы государства. Его речь прерывали возгласы с мест. «Исключить его из партии!.. Под суд его!» — кричали сталинисты, радуясь падению своего противника. Хрущев слушал молча, часто прикрывал глаза, а порой закрывал лицо руками. В заключение Суслов зачитал заявление Хрущева, где причинами неспособности далее «исполнять свои обязанности» назывались преклонный возраст и здоровье