Момент был выбран удачно, корабли лунарской эскадры рассредоточились в южном секторе и база “Порог” осталась без прикрытия.
Однако эта космическая крепость выглядела практически неуязвимой. Командующий лунарской эскадрой адмирал Никодимов-Соларз хранил спокойствие, потому что “Порог” с гарантией размазывал все приближающееся к нему хотя бы на дистанцию в десять тысяч километров. При этом грохнуть саму базу оказалось бы весьма непросто. Ведь ее гамма-лазерные пушки четко наводились на угрожающий объект и были закреплены на титаново-молибденовых кольцах. Те имели, во-первых, километровый диаметр, во-вторых, хрен знает как болтались и по-всякому крутились вокруг фокальных точек.
“Хрен знает как”. Вращение колец было непостижимым аналогом колебаний молекулы. Какой, неизвестно.
Однако удары с трех мятежных катеров пришлись ровнехонько на гамма-лазерные пушки. Случилось это с расстояния в двадцать тысяч километров. Два катера были шпокнуты подоспевшим эсминцем, наверное, потому что прикрывали движение третьего, которому удалось прорваться к Земле. Адмирал трижды сплюнул на палубу рубки. Из угла, тревожно попискивая, выскочила красивая кибер-уборщица.
Путь к Земле был свободен.
И адмирал, и его флагман-инженеры, мучительно двигая лбами, не могли понять, каким образом противнику — “этим крокодилам” — удалось постигнуть тайну движения колец.
Но “крокодил” на третьем катере,— а если точнее представитель касты штурманов, что приближал к себе разбухающую голубую кляксу Земли — знал. Знал, что у любой, пусть самой крохотной молекулки имеется душа, также как и у него.
Северин Касьянович закончил стремительное путешествие по пневмопроводу в каком-то подземелье. И первое, что удалось разглядеть, было непонятным. Однако чутье матерого человека кое-что подсказало ему. Два толстых обруча — это, кажется, установка ядерно-магнитного резонанса, из-за нее объект мгновенно и без разговоров отдает все свое тепло. (Нет, не даром Храм Чистоты оставался единственным заведением Темении, даже всей Евразии, где следили не только за остатками разумности и знаний в рамках Земли, но и пытались выведать про научные достижения Космики.) Потом Почкин набрел на установку, которая казалась большим письменным столом дяди-циклопа. Однако вместо ящиков в него были вставлены капсулы с чем-то очень холодным внутри. Здесь вообще царила малоприятная для слабоодетого Блюстителя прохлада.
Напротив махины “письменного стола” торчали рядком стойки с нишами, в которых закреплены были “гандбольные мячи”, вроде того самого, что лежал у Блюстителя в ладони. На сей раз они сильно разлохматились из-за подключенных к ним кабелей. Проводки же уходили, как в саму стойку, где мигали и рябили огоньки, так и в установку с капсулами. Озирая все это, даже малопроницательному уму стало бы ясно, что из “письменного стола” в “мячики” что-то активно перекачивается.