Я встал, поблагодарил за ужин, извинился, что вынужден уйти, и направился к выходу.
Обычно после ужина свободные от вахт офицеры остаются в кают-компании, чтобы провести вечер. Кто-то музицирует, для чего имеется местная разновидность клавесина и аналог гитары моего мира. Кто-то предпочитает игру в карты или просто поговорить о былом. Словом, занятия находят себе все. Может быть, сегодняшний вечер — не самое подходящее для развлечений время, но сидеть в каюте ещё тоскливее.
Я бы и сам с удовольствием остался, но не сейчас. Тем более, после ужина в каюте мы встретимся с фер Груенуа, он тоже вскоре должен закончить трапезничать.
Из своих странствий и приключений Фред привёз новую игру, в Империи ещё не ведомую. Мы уже успели сразиться с ним несколько раз, и ни разу удача в мою сторону даже не поглядывала.
Сама игра называлась тримсбок. Представляла она собой круглое, разграниченное линиями поле, с плоскими фишками как в го, и фигурами, имевшими отдаленное сходство с шахматными. Кроме того, присутствовали кости, и ещё можно было убрать с поля чужую фигуру, если она попала в одну из десятка полтора определённых комбинаций. Очень сложная игра, и, кроме того, я никак не мог понять самой её логики. Победить Фреда я даже не надеялся, но как способ избавиться на время от не самых радужных мыслей, она вполне меня устраивала.
Когда я уже подошёл к двери, Диамун вполголоса сказал несколько слов на незнакомом мне языке. Вернее, сам язык был мне незнаком, но это расхожее выражение знал. Знал благодаря Анри Коллайну.
Здесь тоже существовал подобный латинскому мертвый язык — тилоский, и множество афоризмов из него пользовались популярностью.
Анри Коллайн всегда поражал меня многими своими способностями: талантом к языкам, умением добывать информацию, классифицировать её, делая точные выводы и ещё многими другими вещами. Единственной его слабостью была любовь к прекрасному, тому, что ходит согласно местным традициям в юбках с подолами до самой земли и имеет так много приятных мужскому взгляду округлостей.
Так вот, то, что произнес Диамун, можно было перевести как 'принц из конюшни' или 'принц конюшни'. И об истинном значении выражения нетрудно было догадаться.
Я оглянулся на Диамуна и его взгляд показался мне насмешливым. Где же был он, и его насмешливый взгляд ещё так недавно, почему не смотрел он им при прорыве на корабли Изнерда? Как бы это хорошо действовало на матросов, которые бы глядели на него и думали: 'вот он, будущий наш правитель, вместе с нами. И ведь не боится ничего, ещё и улыбается. А ведь мог бы уйти, спрятаться внизу'. Что, было страшно подняться на мостик? А кому там не было страшно, ты мне покажи хоть одного человека, которому не бывает страшно никогда.