Иногда встречаю себе подобных, ищущих работу, вступаю в беседу. Один из них посоветовал мне уехать в какой-нибудь районный городок, так как здесь все равно не пропишут. Послушался доброго совета и уехал в Балахну , километрах в 50 от Горького. Там повторилась та же история, никто в моих услугах не нуждается.
Как-то сижу в скверике, отдыхаю. Рядом подсел благообразного вида мужик лет 60. Лицо продолговатое, симпатичное, длинная окладистая борода, ну прямо апостол Павел с иконы в нашей церкви. Разговорились. Я рассказал ему о своих мытарствах.
- А кирпичи умеешь делать? - спросил он.
- Нет, не умею, но смогу научиться.
- Тогда едем со мной, будем вместе делать кирпичи.
Я согласился. Мы сели в вагон узкоколейки и поехали километров за пятнадцать от Балахны. Там сошли с вагона в каком-то поселке. Дымится заводская труба.
Это, оказывается, стеклозавод. Старик мой пошел договариваться с начальством, а я остался дожидаться в заводской столовой. Вскоре он вернулся. Сказал, что надо ждать, какое-то оборудование не готово, а пока будем устраиваться на квартиру. Нашлась и квартира: спим на полу в мезонине деревянного дома. Я не нарадуюсь на доброго дедушку, все же свет не без добрых людей. А пока есть крыша над головой, обедаем перловым супом в рабочей столовой. Деньги я экономлю, истратил не много.
Время идет, прошла уже неделя, а работы не видать. Старик где-то пропадает, возвращается и говорит, что надо еще подождать.
Однажды он мне говорит:
- Слушай, паря, у тебя деньги еще есть?
- Есть, дедушка, как же, я ведь очень мало трачу.
- Тогда вот что, парень. Ты дай мне свои деньги на хранение. Я их лучше сохраню, а то ты их истратишь, а нам до получки далеко. Хорошо?
- Хорошо, дедушка. Вот тут около 30 рублей, - я вынимаю все свои деньги и отдаю ему.
Наутро проснулся - дедушки нет. Удрал апостол Павел с моими деньгами. Сначала исчезновению деда я не придал особого значения. Мало ли, куда он мог пойти с утра, может, узнать насчет работы, встретить кого-либо из знакомых, или купить что-нибудь из продуктов. Когда открыли столовую, пошел туда, наскреб в кармане последнюю мелочь, позавтракал перловым супом и овсяной кашей. Но когда дед не появился и к обеду, я заволновался всерьез: неужели он в самом деле удрал с моими деньгами, с последними моими сбережениями, над которыми я дрожал, как последний скупердяй, отказывая себе во всем, даже в стакане чая! Ведь это вопиющая подлость, дальше уже некуда, украсть у нищего котомку, у беспризорного парнишки отнять последние, с таким трудом заработанные деньги! Как мог я так глупо обмишуриться, я - такой начитанный, умный парень. А и апостол Павел хорош, нечего сказать: по утрам молится, перед едой крестится. Ну, кто бы мог подумать, что это вор! Впрочем, удивляться особенно нечего: несмотря на все жизненные передряги, я и до сих пор остался в отношениях с людьми наивным и доверчивым, и этим многие пользуются.