Полюбоваться видом долго не получилось. С басовитым рокотом откуда-то снизу выплыла алая стена правого борта «Истали» и скрыла планету за собой.
Началась стыковка. Низкий гул двигателей вплёлся в корабельные шумы, постепенно нарастая по мере того, как яхта, на поверку оказавшаяся немногим меньше фрегата, подходила всё ближе. Выдвинувшаяся прозрачная труба приёмного порта с тихим шипением обхватила раскрывшийся проём шлюзовой двери, за которым уже виднелись светлые дубовые панели и алые ковры внутреннего убранства «Истали».
Ровно на середине трубы приёмного порта Алекс с Таэр остановились. На фоне космической черноты высились стены бортов, сзади — алый борт «Истали», а спереди — белый борт фрегата. От обшивки, моментально покрывшейся белым налётом инея, ощутимо тянуло холодом, поэтому прощание с «капитанами» вышло коротким.
— Странный мужик, — поежился Алекс, когда за ними закрылась шлюзовая дверь яхты.
— Карьеру просто решил быстро сделать, «спаситель»! — фыркнула Таэр.
— Я о флаг-капитане, — Алекс жестом отправил капитана яхты восвояси. — По твоим словам, такие, как он, меня либо ненавидят, либо презирают.
— Может, рассчитывал создать о себе хорошее впечатление? — пожала плечами Таэр. — Что бы потом ты за него замолвил слово в совете привиев. Или один из поклонников твоего отца. Не знаю.
— Ты куда? — Алекс попытался поймать свернувшую куда-то в строну Таэр её за локоть, но — безуспешно.
— Переодеться, — та демонстративно оттянула пальцем высокий ворот комбинезона.
— Это потом, а сейчас — марш со мной в спальню.
— Зачем? — опешила Таэр.
— Чем обычно в спальне занимаются… В койку потащу… Так! Спокойно-спокойно! Это была шутка! — поспешно сдал назад Алекс, увидев, как поменялась в лице Таэр. — Будем инфо-стержень смотреть, пока Кэйрин с маркизом не набежали…
* * *
Насколько хватало глаз, всюду простиралось золотая нива скатерти. По ней, то сплетаясь в тонкие изогнутые ветви, то извиваясь драконами, струились алые нити вышивки. Небольшие озерца светлого с медовым оттенком чая замерли недвижимой, чуть подёрнутой дымкой, гладью скованные фарфоровыми берегами блюдец.
Над этой пасторалью возвышались горы пирожных, увенчанные снежными шапками сахарной пудры, и сверкающие пики бутылок. В разрывах кондитерского ландшафта, где-то позади, смутными белыми тенями скользили силуэты слуг. С тихим позвякиванием и еле слышными разговорами они выставляли, поправляли и проверяли.
Видно, впрочем, было очень плохо — запись велась буквально со стола. Поэтому чашки, чайники и горы пирожных перекрывали ощутимую часть обзора. Алекс уже хотел перемотать эту часть и перейти сразу к интересному, как в кадре появилась часть идеально-белого рукава из ткани, похожей на марлю, и смуглая ладонь поставила на стол совсем недалеко от записывающего устройства пирамидку подавителя.