— Право, я в этих вещах не разбираюсь, — признался Мещеряк. — Моя жена как–то обходилась без драгоценностей.
— Моя мама тоже, — сказал Нечаев. — У nee, правда, было обручальное кольцо, но она его снесла в «Торгсин». Давно, я тогда еще в школу ходил. Не то в тридцать втором, не то в тридцать третьем.
— Не она одна, — сказал Мещеряк. — Хотя войны тогда и не было.
Да, тогда не было ни окопов полного профиля, ни бомбежек, ни румынских гренадеров, прущих на рожон, ни беженцев… Беженцев? Почему он вспомнил о беженцах? Мог бы вспомнить Одессу, Севастополь, Подмосковье наконец…
А он думает о незнакомом человеке с высокими ватными плечами, который ищет свою семью… Не потому ли, что у этого человека была… Ну да, у него была брошь, камея… Белая женская головка в золотом овале. Что это, случайное совпадение?
Он схватил Нечаева за руку.
— Ты помнишь того поляка, которого тебе привели на вокзале? Никак не могу вспомнить его фамилию…
— Ярошевича?..
— Верно, Ярошевича. Сигизмунда Ярошевича. Надо его непременно найти. Понимаешь?
— Не совсем, — признался Нечаев.
— Мне нужна его камея… — Мещеряк был бледен. — Надо найти этого человека. Из–под земли.
— Он наверняка смотал удочки.
— Не думаю. Он околачивается где–то поблизости, выжидает… А мы с тобой хороши — старались ему посодействовать. Ты ему даже записку дал. В эвакопункт. А ему этого только и надо было.
— Не может быть… — растерянно пробормотал Нечаев. И тут же заявил, что — кровь из носу! — а найдет этого Сигизмунда Ярошевича. Так опростоволоситься!.. И надо же… Если Ярошевич воспользовался запиской, то найти его будет не трудно.
— А ты ему еще советовал устроиться на завод, — усмехнулся Мещеряк. — Нужны ему твои советы…
Нечаева еще не было. Мещеряк опять посмотрел на часы. Минутная стрелка подкрадывалась к часовой.
И тут же он услышал заводской гудок, пропавший за громадой леса, и подумал, что пора возвращаться к Локтевым. Там его ждали.
Но стоило ему отойти от дерева, под которым он стоял, как за его спиной послышались чьи–то осторожные, крадущиеся, темные шаги, и у него сжалось сердце. Оглянуться? Его рука медленно потянулась к пистолету.
— Товарищ капитан–лейтенант…
Так его называл только Нечаев. Вернулся!.. Мещеряк вытер испарину. Фу ты, опять пронесло!.. Трусом он никогда не был, но кому, скажите на милость, охота служить мишенью для тех, кто бьет без промаха?.. В него уже не раз стреляли, и он знал, чем это пахнет, и ему не хотелось снова искушать судьбу.
По голосу Нечаева он понял, что тот спешил. Боялся опоздать.
— Что, сорвалось?
— Порядок… — прошептал Нечаев и разжал пальцы. — Принес…