Это только на штабных картах, утыканных разноцветными флажками, фронт четко обозначен синими и красными линиями, тогда как на самом деле он пунктирен, прерывист, и то пропадает в непролазной чаще лесов, то теряется в кустарниках, над которыми роятся болотные комары, то, словно невод, тонет в глубоких озерах и реках. Так называемая линия фронта не всегда видна глазу, и бывалому солдату ничего не стоит через нее перейти.
Нечаев вскоре получил возможность убедиться в этом на собственном опыте.
Случилось так, что с легкой руки лейтенанта Гасовского все они неожиданно для себя стали разведчиками. Это только в мирное время люди редко меняют профессию. Токарь на всю жизнь остается токарем, а тракторист — трактористом, если, разумеется, любит свое дело. А на войне не так. У войны своя логика. Недаром же говорится, что война всему научит.
Как бы там ни было, а они вскоре из пехотинцев превратились в разведчиков, и это рискованное дело стало для них привычным, будничным, словно они были для него рождены и всю жизнь только то и делали, что ползали по–пластунски, преодолевали минные поля и проволочные заграждения, чутко вслушиваясь в привычные и незнакомые звуки войны.
Но именно потому, что они стали разведчиками, им теперь приходилось воевать уже не столько днем, сколько ночью. «Дело ото темное», — как сказал однажды Костя Арабаджи.
А началось все в тот душный августовский вечер, когда южные звезды были низкими п спелыми, как вишни, — казалось, достаточно протянуть руку, чтобы сорвать их, а темнота бархатно–мягкой. Стоя навытяжку перед командиром полка, который пришел к ним, Гасовский тогда мечтательно произнес:
— Нам бы парочку пулеметов!..
— Еще чего захотел, — хмуро ответил полковник, — И не проси. Нет у меня для тебя пулеметов. Нету!..
— А я не прошу… — Гасовский обиделся. За кого его принимают? Он тоже с понятием. Есть пулеметы.
— Где?
— У них, — Гасовский кивнул в темноту.
— Это другое дело, — полковник сразу оживился. — Бели ты считаешь, что у них есть лишние пулеметы, то… — он хитро прищурился. — Но мне почему–то кажется, что они свои пулеметы тебе добровольно не отдадут. Сначала разведать надо.
— Ясно! — Гасовский красивым, выверенным движением поднес руку к лакированному козырьку и резко опустил ее. — Разрешите действовать?
Его никто не тянул за язык. Но отступать было поздно. И он принялся обмозговывать предстоящую операцию. Кто пойдет с ним? На добровольных началах. Неволить он никого не будет.
— Лейтенант… — Костя Арабаджи покачал головой.
— Вижу, вижу… — Гасовский усмехнулся. — Итак, все согласны? В таком случае…