— Бувай!..
Под пепельным небом душно тлел сентябрь. Деревья стояли недвижно. Трава под ними была жухлая, жесткая. Нескошенная, она низко стлалась по земле.
Кабина полуторки задевала за ветки акаций, стоявших вдоль дороги, и они со свистом хлестали по ней.
Потянулся пригород.
Нечаев, Костя Арабаджи и Сеня–Сенечка лежали в кузове на брезенте, растянутом поверх кипы флотских брюк, бушлатов и фланелевок. Костя курил и глазел но сторонам. Он вглядывался в пустые окна, ощупывал взглядом груды кирпича и опрокинутые афишные тумбы. Он был как пришибленный. Неужели это и есть красавица Одесса?..
Впереди пусто ржавели трамвайные рельсы.
Нечаев же смотрел только на эти рельсы, покорно ложившиеся под полуторку, и думал о том, что за последний месяц город стал каким–то другим. В начале августа он был еще веселым, шумно готовился к обороне, его окна как бы с удивлением прислушивались к далекому орудийному гулу, тогда как теперь это был хмурый фронтовой город, привыкший к ежедневным бомбежкам, унылым очередям за хлебом и водой, к прогорклому дыму пожарищ. Улицы–морщины избороздили его постаревшее и осунувшееся лицо.
И были эти морщины черными от копоти и пыли.
А полуторка не останавливалась.
О том, куда они едут, можно было только догадываться. Костя Арабаджи перевернулся на спину и, тронув Нечаева за рукав, сказал, что не иначе как в порт. Отчего он так думает? Во–первых, им вернули флотское обмундирование. А во–вторых… Он сам слышал, что отбирали только бывших водолазов и отличных пловцов. Для чего? А кто его знает… Водолазы и пловцы, надо думать, теперь в цене.
— Сказанул!.. Мы–то не водолазы… — вмешался Сеня–Сенечка.
— Это еще ничего не значит. Водолазов тоже ищут. А я, между прочим, уже надевал медный котелок…
Рассеянно прислушиваясь к их голосам, Нечаев отмалчивался. Не все ли равно? В порт — так в порт. Война была теперь везде. И на суше, и на море. И ей не видно было конца.
Между тем машина свернула вправо, проскочила мимо чахлого скверика и загрохотала по булыжнику.
— Это какая улица? — спросил Костя Арабаджи.
— Преображенская, — ответил Нечаев.
И тут же подумал: «Вот и спорам конец». Порт остался в стороне. Но он не рискнул сказать об этом.
— А это что?
Машина проехала мимо вокзала и мягко покатила по Куликовому полю. Теперь и Нечаев забеспокоился. Куда гонит шофер? Они уже проехали весь город!..
Но Костя и сам понял.
— Везет, как утопленнику, — сказал он со вздохом. — Слышь, Нечай!.. Чует мое сердце, что я опять не увижусь с твоим знаменитым дюком Ришелье. Несет нас нечистая сила…