На следующий день Антонина появилась на работе позже, чем обычно, и к ней тут же пришла Мария.
— А у нас новое несчастье… — срывающимся голосом сказала она.
— Что стряслось? — испугалась баба.
— Ой, уж и не знаю, за что на нас валит? Вчера Женю ножами всего испороли, в реанимации лежит. Всю ночь под капельницей. Врачи говорят, что очень много крови потерял. Никого к нему не пускают, и он в сознание не приходит. Видно, это те же, что Юлю угробили.
— Где Леля?
— Она в баре! Крепится, но еле держится на ногах. Приди ты к нам. Боюсь за Лелю. Нервы на пределе. А тут еще эти менты, только ушли. Засыпали вопросами. Она откуда знает, дома была, Женя домой ехал, его по дороге остановили, наверное. Вся машина в крови!
— Он живой?
— Час назад дышал… — Руки женщины тряслись.
Тоня закрыла модуль, вбежала в пивбар. Леля отпускала
клиентов.
— Где ребенок? — спросила Антонина.
— Дед Николай к себе увел. Обещал, что присмотрит за сыном. Там и соседи позаботятся. Мария уже с ног сбилась, всюду одна. А и мне ни до чего. Женьку порезали. Кто и за что, понятия не имею. С неделю назад сказал, будто ему звонили какие-то отморозки. Требовали налог с моего пивбара. Мой послал их. Они пригрозили ему, мол, пожалеешь об упрямстве. Плати, иначе все потеряешь. Женька телефон выключил, не стал говорить с ними, но позвонил ментам. А лягавые что? Даже не спросили, с какого номера звонили, и Женя сбросил память. Менты сказали ему, что подобные звонки поступают многим, на испуг берут. Но горожане перестали бояться и не обращают внимания на эти угрозы. Вот и мой решил пустить по барабану, но с ним не шутили. Работаю, а все из рук летит. Как он там? К нему не пускают. Врачи говорят, что операция прошла успешно, наложили швы. Теперь все от самого Женьки зависит, от его организма.
Лелька набрала номер телефона ординаторской.
— Как мой муж? — дрожащим голосом спросила она, представившись.
— Пока по-прежнему, — ответил врач.
— В сознание пришел?
— Рано. Хорошо, если завтра появятся проблески.
— Что из жизненно важных органов повреждено?
— Я не знаю второстепенных…
— Состояние хоть немного улучшилось?
— Крайне тяжелое.
Лелька смотрела на Тоньку глазами, полными слез.
— Крепись! Все обойдется. Хотя бы ради сына.
— Господи! За что такое горе? Не успели Юлю похоронить, Женьку изрезали. А менты только нервы мотают. Спрашивают меня: «Вы не поругались в тот день? Как думаете, куда он ехал? Когда ездили вместе, кто-нибудь останавливал вас по дороге?»
— Слушай, Лель, а деньги у него целы? — спросила Тонька.
— Не до них мне, не знаю. По-моему, он не брал с собой. Хотя кто знает, только Женя может ответить ментам на все.