Пришлось вновь сесть за руль. А пассажир словно издевается:
- Так, уразумел, папаша? Ежели поможешь, в долгу не останусь.
Парень искоса, не поворачивая головы, поглядел в окно кабины. Машина стояла возле невысокого, плохо выбеленного домика с узкими оконцами. Это был сельмаг. Снег вокруг густо утоптан и желт от конского помета. Рядом с крыльцом - коновязь, где одиноко стоял поджарый, темно-пегий жеребец.
Но вот дверь отворилась, и с крыльца сбежал коренастый казах, неся перед собой груду пакетов. Он подошел к коню, рассовал покупки в переметные сумы. Потом отвязал уздечку, ловко, не касаясь ногой стремени, вскочил в седло и поскакал прочь.
- Так ты в магазин, папаша? - парень отвел взгляд от окошка и выжидающе посмотрел на шофера.
"Волк тебе папаша!" - едва не крикнул Виктор Ильич, но сдержался. Он вдруг с удивлением обнаружил, что страх, который сковал его несколько минут назад, когда незнакомец столь необычным образом отрекомендовался, так же внезапно исчез, уступив место жгучей ненависти.
- Нет, не пойду, - спокойно сказал он и сам подивился этой вдруг возникшей в нем спокойной уверенности. - В Аксуеке хороший магазин. Выбор богат. Там и куплю, что старик просил.
- Дело твое. Гони в Аксуек. Только не забудь, о чем я просил.
Фетисов молча кивнул головой и включил зажигание. Разбрызгивая мокрый снег, машина выбралась за поселок.
Снег оседает мокрыми хлопьями на ветровом стекле, тает. Струйки воды бегут по стеклу, и хлопотливый "дворник" уже не успевает убирать водяную пелену. То и дело шофер встает со своего места и на ходу, придерживая правой рукой баранку, протирает рукавицей лобовое стекло. Но на пассажира не смотрит.
- Чего ж ты не спрашиваешь, за что меня ищут? - вдруг заговорил "попутчик".
- А мне какое дело, - равнодушно ответил Фетисов.
Они сидели рядом, и всякий раз, когда машину бросало на колдобинах, Виктор Ильич локтем ощущал под боком твердый ствол обреза.
"Что же натворил этот тип? - размышлял водитель. - Может, убил кого пли ограбил? Ишь ты, и руки в наколках. Молодой да, видать, ранний... Надо сообщить людям, милиции, - лихорадочно билась мысль. - Но как? Это нелегко, а надо. И не ради спасения своей собственной жизни... "
Дождь вскоре перестал, и окна кабины быстро просыхали на ветру. Дорога блестела в лучах проглянувшего солнца и дымилась, как река летним утром.
Шофер выплюнул в окно выкуренную папиросу и обернулся к своему попутчику:
- Говоришь, почему не спрашиваю, за что милиция ищет?
Парень насторожился. Фетисов продолжал:
- Потому что я сам, брат, того, у нее на примете. - И шофер на ходу сочинил историю о том, как он будто бы прошлым летом, напившись до чертиков, подрался, и как его судили за это и дали год "принудиловки".