- Конечно, - ответил Костюков.
- Это они привели вас в амбулаторию?
- Да, они.
- Где живут?
Костюков поспешно назвал адреса. Кириленко многозначительно взглянул на Жигитова, и тот быстро вышел из комнаты. Стремительный опрос продолжался.
- Почему вы не остановили какую-нибудь машину и не вызвали скорую помощь, а пошли за семь верст по оврагу?
Костюков снова шумно проглотил слюну. Он не находил слов для ответа. Кириленко вынужден был повторить вопрос.
- Ну, мы... там вроде бы путь короче и удобней...
- Вот как! Получается, что с пораненной рукой неудобно ехать в такси, а удобнее перелезать через калитки и заборы? Так что ли?
Костюков съежился и молчал. Кириленко достал из кармана бумажник Невестина.
- Вы выбросили его в крапиву?
- Нет, не я... Он был у Лопушина...
Кириленко положил бумажник в карман.
- Ну вот что, Костюков, собирайтесь! Оснований, чтобы задержать вас, предостаточно. Для вас будет лучше, если и дальше вы будете откровенны!
Сзади захныкала старуха, и Костюков вдруг запальчиво крикнул:
- Не имеете права! Я больной. Мне больно.
Кириленко приблизил свое лицо к лицу Костюкова. И хоть не одного такого видел полковник за долгие годы милицейской службы, он не сумел привыкнуть к их виду, и сейчас тихим от ярости голосом сказал:
- А тому, вчерашнему, не было больно, когда вы его в три ножа?..
Появившийся Жигитов многозначительно взглянул на Кириленко и тот понял, что Лопушин и Боренко уже задержаны.
Что же все-таки произошло на Люцерновой улице?
Прежде всего об убийцах. Костюков не новичок, уже судился. Его дружки из тех, что любят выпить, но не любят работать. Они и раньше занимались мелкими грабежами. У Лопушина отец - пимокатчик, держал в подполье мастерскую, и всю жизнь наглядно показывал сыну, как надо обманывать людей. Мать Боренко сменила четырех официальных мужей и в вытрезвителе, как говорится, была "своим" человеком. А на Люцерновой улице произошло вот что...
В тот осенний вечер Костюков, Лопушин и Боренко бродили по улицам. Денег не было. Занять ни у кого не удалось. Лениво переговариваясь, разглядывали прохожих, ожидая удачи.
Остановились на берегу. За шумом речки хорошо одетый мужчина не мог слышать, как Костюков сказал своим спутникам.
- Вот этот вроде для нас.
Мужчина, в сторону которого кивнул Костюков, вышел из небольшой пивной. Закурил. Даже в желтом свете тусклого фонаря можно было рассмотреть отличное пальто, модные ботинки, новый костюм.
Они нагнали его на Люцерновой улице. Боренко, поигрывая ножом, преградил дорогу, Лопушин и Костюков встали с боков.