Теперь я прозрела и поняла, что ошибалась. Брошенные жены - это тоже женщины, как я.
Наверное, все было бы еще более унизительным, если бы я не чувствовала такой ярости. А почему бы и нет? Я что, тибетский монах? Или мать Тереза, черт бы ее побрал?!
Забавно, но, несмотря на жалость к себе и негодование, я понимала, что когда-нибудь, когда все пройдет, я, возможно, стану лучше, сильнее и научусь сочувствовать другим.
Но это произойдет не скоро.
- Твой отец - подлец, - прошептала я своей дочке.
Услужливый священник вздрогнул, он, видимо, расслышал мои слова.
Через час мы пошли на посадку в аэропорту Дублина. Самолет сделал круг над зелеными полями северного Дублина, и я поднесла дочку к иллюминатору, хотя и понимала, что она не сможет ничего увидеть. Я хотела показать ей Ирландию. Она так сильно отличалась от Лондона, который мы только что покинули! Я никогда не испытывала более тяжелого чувства, чем в тот момент, когда смотрела на синеву Ирландского моря и серый туман над зелеными полями. Я чувствовала себя неудачницей.
Я уехала из Ирландии шесть лет назад, полная радужных планов на будущее. Я найду себе прекрасную работу, выйду замуж за замечательного мужчину и буду жить счастливо долго-долго. И я нашла прекрасную работу, встретила замечательного мужчину и была счастлива - по крайней мере, какое-то время. Но все пошло наперекосяк, и вот я снова в Дублине с унизительным ощущением "deja vu".
Но одно кардинально изменилось.
Теперь у меня был ребенок. Идеальный, прелестный, замечательный ребенок. И от этого я бы не отказалась ни за что в жизни.
Услужливый "голубой" священник очень смутился, когда я вдруг беспомощно расплакалась.
"Ничего, - подумала я, - посмущайся. Ты же мужчина. Кто знает, сколько женщин плакали из-за тебя".
Как только мы приземлились, он довольно резво покинул самолет. Помочь мне с вещами не предложил. Что ж, мне трудно было его винить.
3
А теперь - в багажное отделение!
Для меня процедура получения багажа всегда была жутким мучением. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Волнения начинаются сразу же, как я попадаю в зал для прибывающих и встаю у карусели. Тут мне немедленно начинает казаться, что все те милые и приличные люди, которые прилетели вместе со мной, на самом деле злостные и наглые воры Что каждый из них следит за проплывающим мимо багажом с единственной целью - украсть мои чемоданы. Я стою, подозрительно зыркая по сторонам, стараясь одновременно следить за отверстием, откуда появляется багаж, и внушать окружающим, что со мной такие штучки не пройдут.