— Нет, милая. Это не так. Мужчины вовсе не похотливые животные, которыми движут низменные инстинкты…
— Я тоже должна была прийти к мистеру Фергюсону и предложить себя. Какая же я идиотка! Записалась в его дурацкий кружок, зубрила учебники…
— Мэг, пойми: если бы ты предложила себя учителю, он мог в самом лучшем случае потерять к тебе уважение.
— А в худшем?
— А в худшем — выставить тебя на посмешище перед всем классом или… воспользоваться твоей наивностью и…
— Именно этого я и хочу! Господи, не понимаю, что он нашел в своей лахудре!
— Ты ее сама видела? — осторожно осведомилась Шерри.
— Да их все видели! Они словно специально таскаются по улицам, чтобы все могли поглазеть на то, какие они раскованные. Не удивлюсь, если их оштрафуют в городском парке за нарушение норм общественной морали.
Шерри покраснела, вспомнив недавнюю прогулку с Мартином. Когда они и в самом деле едва не занялись любовью прямо на парковой скамейке в уединенном уголке липовой аллеи.
— Может быть, они любят друг друга, — предположила Шерри, боясь задеть чувства ранимой Мэг.
— Но… но Мартин не может любить никого…
— …Кроме тебя? — продолжила за нее Шерри.
— Да. Он ведь столько времени строил мне глазки, заигрывал…
— Может быть, ты сама себе все это придумала? Возможно, твой учитель обращается с тобой так же, как и с другими учениками. Или выделяет тебя лишь потому, что видит твою заинтересованность и способности к его предмету. Многие учителя выбирают любимчиков из числа лучших учеников.
— Нет, Мартин смотрел на меня не только как на ученицу, — упрямо возразила Мэг.
К своему стыду и неудовольствию, Шерри почувствовала весьма ощутимый укол ревности. Однако тут же укорила себя за глупость. Не хватало еще ревновать любимого и любящего мужчину к его ученицам! Девчонки вечно фантазируют и преувеличивают. Мартин — ее Мартин! — просто не мог заигрывать с ученицей. Пусть даже Мэг моложе и красивее, чем его «старая лахудра».
Забавно, Шерри и Мартин почти ровесники — однако Мэг почему-то не желает признавать учителя стариком. Для нее Мартин воплощение мужской красоты, ума и всяческих талантов. Мэг готова была до скончания века петь ему дифирамбы. Правда, это нисколько не мешало девушке поливать помоями своих соперниц. Причем чем более удачливыми они ей казались, тем более жестоко она критиковала их.
— А может ли быть такое… — Мэг внезапно перестала плакать, словно утешительная мысль в мгновение ока овладела ее умом. — Вдруг Мартин решил вызвать мою ревность?
Кем себя возомнила эта соплячка?! — раздраженно подумала Шерри, однако профессионализм взял верх, и вслух она произнесла то, что от нее требовали обязанности подросткового психолога из анонимной телефонной службы: