— Я всего лишь прошу тебя быть благоразумной. Мы с Мартином любим друг друга и хотим быть вместе. Он все равно никогда не будет твоим.
— Так предлагаешь уступить его без боя?
— Я вовсе не собираюсь вести с тобой войну, — парировала Шерри.
— А я не собираюсь соединить ваши руки.
— Мэг, от тебя требуется только одно: забрать свое заявление из полиции. Мартин уйдет из школы. Возможно, мы даже уедем из Бостона. Возможно, вернемся в Кливленд.
— Какая идиллия! — ехидно заметила Мэг. — Лет через пять. Когда Мартина выпустят из тюрьмы.
Шерри округлила глаза.
— Можешь считать это детским желанием поступить наперекор здравому смыслу, родителям, доброжелателям и прочим, но я не откажусь от своего обвинения. Мартин изнасиловал меня, и я хочу, чтобы он ответил за мерзость, которую совершил! — Мэг кричала так громко, что ее, наверное, было слышно повсюду.
— Мэг, правда все равно выйдет наружу. Рано или поздно результаты анализов покажут, что в ту ночь ты занималась сексом не с Мартином. Зачем тебе лишняя огласка?
— Мне все равно. Лишь бы потом не выслушивать от тебя и Мартина слезливые благодарности за то, что я способствовала вашему воссоединению. Не дождетесь.
Мэг круто развернулась на высоких каблучках и спросила офицера, куда ей пройти для дачи показаний.
Шерри ушла в подавленном настроении. Похоже, Мартин вернется домой не раньше завтрашнего дня. Куда же пойти? К себе или к нему? Она все же решила отправиться домой к Мартину, чтобы навести порядок к его возвращению. К тому же она давно не была там и соскучилась по каждой мелочи, к которой успела привыкнуть за те несколько месяцев — самых счастливых в ее жизни, — что они провели вместе.
— Энни? — Незнакомая женщина с длинными волосами цвета спелой пшеницы тронула девушку за рукав школьной формы.
— Да, — неуверенно ответила та, замедлив шаг, чтобы одноклассники не услышали, о чем они будут разговаривать.
Женщина, окликнувшая её на пороге школы, выглядела очень взволнованной. Слегка припухшие веки свидетельствовали о недавних слезах. Быть может, это и смягчило сердце Энни, которая не любила беседовать с незнакомыми людьми. У нее и друзей-то особо не водилось, а с посторонними она и вовсе замыкалась и могла просидеть весь вечер, не произнеся ни звука, словно ее и нет вовсе.
— Я могу с тобой поговорить?
— О чем? — насторожилась Энни.
— О Мартине Фергюсоне, твоем учителе истории.
— Я ничего не знаю. — Энни испуганно заозиралась, но ее одноклассницы уже ушли вперед.
— Не бойся. Я вовсе не собираюсь тебя ни в чем обвинять.
— Тогда что вы от меня хотите?