Как оказалось, среди приехавших были и жена, и родители Тимофея Кузьмина, экономического советника Белова. Купец Савелий, продав всё своё имущество на Руси, привёз на остров всю семью, намереваясь обосноваться рядом с сыном навсегда. Остальные его людишки покуда остались в Пернове, занятом воинами Вельского, выведенными из-под Нарвы. Сейчас у стен этой шведской твердыни оставалось небольшое количество русских полков, явно недостаточное для взятия города. Видимо, воеводы отчаялись достичь победы, либо произошло нечто иное…
Неожиданно дверь отворилась, напустив в жарко натопленное помещение ворох снежного крошева.
— Дождался! Слава богу! — воскликнул Брайан и кинулся обниматься со своими друзьями. — Здорово! Я смотрю, вы времени не теряли!
— Как мой Тимошка там? — воскликнул раскрасневшийся купец Савелий.
Схватив Белова за плечи, он любовно уставился на него захмелевшими глазами.
— Добрый сын у вас… Савватий Игнатьевич! Добрый! — сажая купца на лавку, приговаривал Белов. — Советник мой по делам торговым.
— То-то! — довольно прогудел Кузьмин, вытирая обильно струящийся по шее пот, и, выглядев среднего сына, Михаила, погрозил ему пальцем:
— Смотри, чтобы у Тимофея науки набирался!
Тот поспешил согласиться с отцом и приказал жене уводить детей в спальню.
— Павел! — Брайан обнялся, наконец, с Граулем. — Картошку привёз?!
— А то! — несколько нервно рассмеялся тот. — Сколько трудов ушло, чтобы не помёрзла! Укутывали, согревали, но довезли! В мае посадишь. Друг, тут такое дело…
— Супер! Чего у нас нового, рассказывай давай! — перебил его восторженный наместник островов. — Вижу, что-то тебя гнетёт. — Налив себе вина и разбавив его на треть водой, Брайан присел рядом. — А я тут как в волчьем углу сижу.
Хорошо, что Белов заранее присел. Иначе такие новости его бы точно заставили сесть там, где он стоял.
— В Москве боярская буча, Брайан. — Павел начал говорить, постепенно повышая тон. — Алексей Михайлович занемог, уже и кровь ему, идиоты эдакие, пускали! Докторов каких-то понатаскали со всей Москвы! Говорят, отравили его!
— Как есть отравили! — возопил Кузьмин. — Неча дохтуров-латынцев подпускать к телу царскому!
— Морозов Борис Иванович, дядька Алексея Михайловича, начал ворогов своих с Москвы удалять, а иных, бают, и вовсе прибили! — добавил воевода Вельский. — Под себя всё прибирает, покуда Алексей не преставился. Он ему токмо живой и нужон.
— Стало быть, не его вина в болезни царевича? — спросил Белов, задумчиво потирая лоб.
— Стало быть, не его, — глухо повторил Никита Самойлович. — Верно, иноземцы его отравили. Опричь них никому не надобно злодейство оное. Ляхи…