— Вперёд! Вперёд! — задыхаясь от гнева и жажды боя, рычал Дитрих.
Новиков с некоторым трудом сглотнул — горло пересохло, и это причиняло неудобства. Рука сама потянулась к фляге, но остановилась на полпути. Тёмная масса панцирников безудержно накатывала прямо в спину датским кавалеристам, которые, совместно с пехотинцами, уже практически замкнули кольцо окружения вокруг истребляемых шведских рейтар. Стрельба роты по приближающимся всадникам не принесла того успеха, что было в случае с медленно идущими по полю плотными рядами пехоты. Да, удалось свалить с коней не более двух сотен врагов, но это никак не сказалось на темпе атаки остальных. Первыми под удар кирасир попала часть драгун, увлёкшихся преследованием разбегающихся мушкетёров противника. Практически не имеющие доспехов, одетые в бычьи колеты, датчане были буквально сметены железной лавой шведов. Ещё немного времени — и они уже врубились в строй рейтар полковника Олессона. Окружённые, уставшие шведы воспрянули духом и принялись с остервенением сражаться с именем Господа на устах. Датские рейтары, теряя товарищей, подались в стороны, но пехотинцы продолжали давить. Сибирцы с трудом находили цели — царила форменная свалка, противники буквально перемешались. Шведы напирали, и уже казалось, что успех их близок.
— Патроны! Патроны! — раздавались требовательные крики стрелков, боезапас которых подходил к концу.
— Афонин! — закричал Новиков, ища глазами капитана. — Афонина ко мне!
Василий понял, что шведов остановить они уже не смогут, — друзья и враги так перемешались, разбивая битву построенных отрядов на отдельные поединки, что стрелки в беспорядке водили стволами, со злостью или растерянностью выискивая себе цель.
— Что, Вася? — положив ладонь на плечо Новикову, прокричал подоспевший капитан-артиллерист.
— Саша, слушай внимательно! — не терпящим возражений тоном отвечал Василий. — Прикажи своим людям освободить повозки от всего излишнего и тяжёлого. Обозники пусть немедленно подводят коней ближе к поляне. Мортиры минируй — не увезём!
— Ты что?! — опешил Афонин. — Думаешь…
— Уверен! — отрезал майор. — Ты же сам видишь, что творится! Мы не можем стрелять в эту толпу! А ближе я людей не подведу! Мы стреляем только на дистанции.
Тем временем охватившие правый фланг стальными клещами шведские кирасиры словно удесятерили силы своих почти окружённых товарищей. Первыми с поля боя бежали остатки зеландских драгун. Полковник Ульф Олессон, сменив двух коней, павших под ним, рубился, словно берсерк, в самой гуще боя, нанося разящие удары налево и направо. Рыча, словно загнанный волк, он успевал отдавать команды и криком подбадривать своих рейтар. Однако вскоре Олессон пропустил один выпад, раздробивший ему колено, а затем и второй, оглушивший его. Потеряв контроль над собой лишь на мгновение, Ульф был тотчас же изрублен кирасирами. Один за другим выпадали красно-белые штандарты из рук знаменосцев, смолкали трубы, призывавшие кавалеристов перестроиться и сплотить ряды. Воздух наполнялся звоном стали, конским ржанием и стонами раненых, перемежаемыми хрипами и проклятиями умирающих. Дрогнули и пехотинцы — сломав строй и бросая оружие, они ринулись искать спасения в ближнем перелеске. Бежали они и сквозь порядки расположившихся на высокой опушке сибирцев. Они цеплялись за выступающие из земли корни сосен, залезая наверх, а оказавшись там, сталкивались со стрелками. Глаза бегущих безумны и пугающи, в такой момент даже опытные воины поддаются панике, теряя бодрость духа. Шведы же не стали преследовать разбегающихся пехотинцев врага, а продолжали напирать — несколько эскадронов были отправлены фон Зальцбахом на выручку пехоты в центре. И там весы качнулись не в пользу армии Сиверса.