Бетани покраснела от смущения.
— Не скромничайте, — настаивал голос. — Сейчас для всех вас самое время получше познакомиться друг с другом. Расскажите о том, как вы питались.
— Ну…
— Давайте-давайте, — не унимался голос. — Расскажите.
— Я никогда не была обжорой.
— Это сильное преуменьшение. Бетани, вы страдали анорексией.
— Черт бы вас побрал!
— У нас нет секретов, — произнес голос.
— Ладно, — повысила она голос. — Да, я страдала анорексией. Ну и что? В детстве я была толстой. Другие дети меня дразнили, а мать вечно сетовала, что я слишком много вешу. При виде пищи меня начинало тошнить. Когда мы оказались в этом дурацком резиновом корыте, я сказала себе: «Послушай, пищи мало, но разве это беда? Я же и так почти ничего не ем». Поэтому я разделила неприкосновенный запас на дневные порции и скармливала большую часть девочке. Сама ела только после того, как у меня начинала кружиться голова от голода.
— Теперь расскажите про воду.
Бетани уставилась на свои руки.
— Не скромничайте.
Но Бетани молчала.
— Ладно, — сказал голос. — Придется пойти вам навстречу. Когда жалкий запас воды иссяк, они оказались перед лицом куда более серьезной опасности, чем возможный голод. Без еды человек может прожить три недели, без воды — не более трех дней. Вокруг Бетани и девочки, конечно же, были неограниченные запасы морской воды, но люди, пытающиеся пить ее, очень быстро умирают. Единственная надежда была на дождь, но небо оставалось безоблачным. Бетани разорвала свой спасательный жилет и накрутила обрывки тюрбаном на голову для защиты от солнца, а девочка лежала под навесом, сооруженным ее спасительницей. В конце концов у Бетани не осталось сил грести. Жалкий самодельный парус почти не двигал их вперед. Они дрейфовали в океане две недели, пока их не заметили с контейнеровоза, шедшего в Лос-Анджелес. Но, Бетани, почему же вам удалось продержаться так долго? Как вы решили проблему с водой?
— Вы же все знаете сами. Вот и рассказали бы.
— Уверен, что присутствующие предпочтут услышать эту историю от вас.
Бетани вновь посмотрела на новых знакомых и тяжело вздохнула, как перед очередным тяжким испытанием.
— Из штормовки девочки я сделала подобие ведра. Я наливала туда морской воды, накрывала сверху куском разорванного спасательного жилета и крепко зажимала края. Ладонями, больше было нечем. Господи, как же уставали руки. Просидишь так целый день, и они совсем отваливаются. Я очень боялась, что не смогу и дальше держать ведро закрытым.
— Но почему же это было так важно?
— Я не хочу об этом говорить.
— Потому что вы продолжаете видеть те дни в кошмарах, да, Бетани? Но от рассказа может и полегчать. Отнеситесь к этому как к психотерапии.