Во время допроса в общей сложности шесть раз он обращался к членам Комиссии, умоляя их забрать его в Вашингтон и обещая дать ценные показания. И каждый раз он получал отказ. Судья Уоррен даже намекал ему, что он не хочет слушать:
— Если вам кажется, что вопросы, задаваемые мною, могут в какой-то мере оказаться опасными для вас, я хочу, чтобы вы чувствовали себя вправе немедленно заявить, что интервью окончено.
Возможно, если бы следователи Хуберт и Гриффин присутствовали при этом, они бы вмешались и настояли на выполнении просьбы. Однако судья Уоррен и его главный советник Ранкин предусмотрительно не взяли этих двоих в Даллас. Когда конгрессмен Джеральд Форд пытался расспрашивать Руби о его кубинских делах и связях, председательствующий и его помощник просто обрывали его. Поведение руководителей Комиссии во время допроса Руби однозначно свидетельствовало об одном: они не хотели слышать ничего, что могло бы указать на наличие заговора.
Политические соображения текущего момента настолько доминировали в их сознании, что они оказались неспособны предвидеть ущерб, который их действия наносили духу нации, ее доверию руководителям. Правда — пусть мучительная, болезненная — сама плыла им в руки. Они были единственными, кто мог открыть ей дорогу. Но они отвергли ее.
Каковы бы ни были соображения председателя Верховного суда, каковы бы ни были его прежние заслуги, 7 июня 1964 года, в Далласе, он совершил роковую ошибку. Из-за этой ошибки сомнения, недоверие, чувство беспомощности перед торжествующим насилием надолго связались в сознании американцев с историей убийства президента Кеннеди.
Если убийца схвачен, защита, обеспечиваемая ему преступным миром, переходит на следующую линию обороны.
Винсент Фуриэль. «Организованная преступность».
Нет, по совести говоря, Руби не имел права жаловаться на своих сообщников, кто бы они ни были. Он не был брошен один в камере. Невидимая рука помощи неустанно показывалась из мрака, то доставляя изрядные суммы родственникам и адвокатам, то подталкивая свидетелей в нужном направлении, то убивая опасных и упрямых.
Родственники Руби решили, что Том Ховард не обладал достаточной импозантностью, чтобы доверить ему защиту в таком громком процессе. Брат Эрл вылетел в Сан-Франциско для встречи с прославленным адвокатом Мелвином Беллаем.
Контора Беллая располагалась в старинном здании, наполненном шикарной мебелью и украшениями, общей сложностью на полмиллиона долларов.
Огромное окно, обрамленное газовыми горелками, открывало прохожим самого Беллая, сидящего за огромным письменным столом, под собственным портретом на стене — тоже огромным и идеализированным… На крыше здания была установлена пушка и флагшток. Победу в суде Беллай всегда отмечал выстрелом из пушки и поднятием флага с черепом и костями.