Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи (Сёч) - страница 109

«Ад и рай — в небесах», — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай — это две половины души.

А Владимир Державин эту же мысль Хайяма передал в строфе:

Сперва мой ум по небесам блуждал,
Скрижаль, калам, и рай, и ад искал.
Сказал мне разум: «Рай и ад — с тобою, —
Все ты несешь в себе, чего алкал».

Кстати, один из лучших венгерских переводчиков Омара Хайяма Андор Сиклаи в своих комментариях обращает внимание читателей на то, что за полвека до Хайяма ту же мысль людям, в потемках блуждающим в поисках рая, внушал арабский поэт и мыслитель Абу-ль-Ала. (О Марло не будем и говорить.)

Строки Хайяма цитирует в своем письме и Петике (гл. 149), которые мы приводим также в переводе В. Державина. А говоря о зеркале реки, в которое смотрятся птицы, Петике явно воспроизводит для Лимпопо картину венгерского художника Шандора Балинта.

И, наконец, о том, с чего, может быть, стоило начать. Ни автор, ни издатель в своем комментарии не раскрывают нам, почему эта книга посвящена писателю Уильяму Листу Хит-Муну, автору замечательных книг о путешествиях по Америке. Чтобы пояснить это, нам придется обратиться к одному эпизоду четвертьвековой давности, когда в Венгрии правили еще коммунисты, а в соседней Румынии дела обстояли и того хуже. Там была личная диктатура «великого кондукатора» Чаушеску, и наш автор, преследуемый за издание самиздатовского журнала и иные провинности, находился, можно сказать, в положении Лимпопо. Осенью 1985 года в Будапеште на Европейском культурном форуме, проходившем при стечении огромного количества дипломатов и деятелей культуры, член американской делегации Уильям Хит-Мун, писатель индейского происхождения, неожиданно для собравшихся заговорил о том, что, как ему стало известно, румынские власти содержат под домашним арестом поэта Гезу Сёча и стражу порядка, надзирающему за его квартирой, дано указание, как только тот сядет за пишущую машинку, вырывать из нее бумагу. И призвал правительство этой страны «к поэтам относиться как к национальному достоянию».

Так вот откуда в этой книге взялись индейцы, может сказать читатель. Выходит, роман этот автобиографический? И будет в конечном счете прав. Ведь творческое воображение для того и дается писателю, чтобы он смог донести до других то, что сам пережил, и то, что его в этой жизни волнует.