Таков был наказ, а точнее, политическое завещание П. П., ибо никто из нас не мог всерьез и подумать, что он будет впредь подчиняться вожаку племени, который слинял вместе с кассой. Да к тому же в такой момент, когда, по всей видимости, над головами у нас сгущались самые мрачные тучи.
Дело в том, что, как выяснилось, вчера Сквалыга отправился на разведку, то есть подслушивать и вынюхивать, одним словом, шпионить в расположение конторских помещений, откуда вернулся с весьма озабоченной рожей. А вернувшись, собрал упомянутых своих прихвостней и о чем-то долго с ними шушукался, после чего все пораньше отправились спать. Предводитель быдла стащил где-то торбу, которую можно повесить на шею, куда они и сгребли все наши сокровища: несколько пуговиц и мелких монеток, наручные часы Лацы Зашибленного и пригоршню пивных пробок. И пустились в бега, отдавшись во власть судьбы, которая понесла их, как полноводная Миссисипи мертвого отца Гекльберри Финна.
146. Земной жизни половина
— Очень часто в фильмах и книгах употребляют это загадочное выражение — «половина земного пути». Но откуда мы можем знать, что кто-то дошел до половины своей земной жизни? — размышлял вслух Максико. Мы как раз огибали поляну, и я остановилась попить у источника. У каменного креста лежало потрескавшееся изваяние святителя Иоанна Милостивого.
И не успела еще я ответить, как над нашими головами раздался охриплый, свистящий, лающий мрачный голос. То был дядюшка Бэтмена, отставной вампир, обратившийся к нам с ветки дерева:
— В тот день, когда человек доживает до середины своей земной жизни, он просыпается с головной болью. С раздражением глядит в зеркало и, если присматривается внимательно, то замечает, что один глаз стал немного меньше и сверкает чуть ярче другого.
— А что если у человека всего один глаз, как у того темнокожего раба-стражника, достающего головой до луны? Или вообще нету ни одного? — заспорил с ним Максико.
— К сожалению, у таких людей период полураспада вычислить невозможно, — сверкнув клыками, ответил дядюшка уверенным тоном знающего человека.
147. Последний перформанс Пишты Потемко
Об ужасных событиях той роковой ночи толком нам не могли рассказать ни удмурт, ни лесные сплетницы, но некоторые наши предположения о судьбе Ричарда Львиное Сердце и его приспешников все-таки подтвердились.
Во всяком случае несомненно, что, миновав императорско-королевский манеж и казарму, они оказались в районе стрельбища. И тут великий мастер перевоплощения и виртуоз «выживания ради выживания» решил, по-видимому, прибегнуть к излюбленному приему: полностью слиться с ландшафтом. Можно не сомневаться, что тащившие торбу приспешники до конца слепо следовали за мэтром. Все это так, но если представить, что фон, с которым человек, то есть страус, конечно, желает слиться или хотя бы сделаться незаметным, состоит из мишеней и к тому же на стрельбище именно в этот момент идут учения, то вся хваленая теория мимикрии, все тактические уловки — маскируйся не маскируйся — стоит не больше шкуры дохлого хамелеона. И, похоже, наш идеолог перевоплощения этого не учел.