Мне никогда бы и во сне не приснилось, что я стану послом ООН, настолько дерзкой была бы такая мечта. Хотя еще в детстве я чувствовала, что не такая, как мои родные или наши соседи-кочевники, однако я никак не могла представить, что стану послом организации, которая берет на себя решение мировых проблем. ООН играет на международном уровне такую же роль, какую играет мать в семье: она утешает и дает защиту. Думаю, это единственное, к чему я на самом деле готовилась с детства: не зря ведь еще в ранней юности друзья и подруги называли меня «матушкой». Они дразнили меня так, потому что я всегда стремилась оберегать их и воспитывать.
Эти же друзья высказывают теперь опасения, что какой-нибудь религиозный фанатик может совершить на меня покушение, когда я буду в Африке. В конце концов, я ведь стану вести пропаганду против того преступления, которое многие исламские фундаменталисты считают священным обычаем. Я не сомневаюсь, что моя работа сопряжена с опасностями, и признаюсь, что испытываю страх. Особенно это пугает меня, потому что теперь у меня есть малыш, о котором я должна заботиться. Но религиозная вера велит мне быть мужественной: Бог знал, для чего направил меня на этот путь. Он возложил на меня эту обязанность, и я должна исполнить то, что предначертано. А еще я верю в то, что задолго до моего рождения Аллах определил день, в который мне предстоит умереть, и этого никому не изменить. А тем временем я могу снова рискнуть, ведь я всю жизнь только этим и занималась.
18. Размышления о родной стране
Некоторые полагают, что я не уважаю культуру своей страны, — из-за того, что я осуждаю обычай уродовать половые органы женщин. Как они ошибаются! Я каждый день не устаю возносить хвалу Аллаху за то, что я родом из Африки. Нет такого дня, когда бы я не гордилась тем, что родилась в Сомали, и не испытывала гордости за свою родную страну. Наверное, люди других национальностей могут думать, что это очень по-африкански — гордиться по поводу и без повода. Заносчивость — вот как они это называют.
Но, если оставить в стороне вопрос об обрезании, я с кем угодно могу поспорить, что росла не хуже других. Живя в Нью-Йорке, я постоянно слышу, как все только и говорят о важности семьи, но на деле этого почти не заметно. Я ни разу не видела, чтобы близкие родственники постоянно собирались вместе, как мы, пели, хлопали в ладоши, шутили и смеялись. Люди здесь разобщены, лишены чувства принадлежности к своей общине.
Другое достоинство жизни в Африке состоит в том, что мы были частью окружавшей нас нетронутой природы и вели естественное существование. Я знаю, какова жизнь, меня от нее никто не отгораживал. И то была настоящая жизнь, а не искусственный образ, создаваемый телевидением, которое показывает мне, как живут