Теперь я узнала такое, чего лучше было бы и не знать. Я не совсем понимала, что же произошло, но мысль о том, что придется через это пройти, пугала меня до смерти. Мать я не могла особенно расспрашивать, ведь мне не полагалось подглядывать. Аман держали отдельно от остальных детей, пока она приходила в себя. Дня через два я понесла ей попить. Встала на колени рядом с ней и тихонько спросила:
— Как это все происходило?
— Ой, жуть просто… — начала было она, но потом, похоже, рассудила: если рассказать правду, я могу сильно напугаться, вместо того чтобы ожидать обрезания с нетерпением, а ведь пройти его все равно придется. — Да ладно, тебе недолго ждать осталось. Скоро твоя очередь. — И больше она ничего не сказала.
Я с ужасом и отвращением ожидала ритуала, который мне предстоит пройти, прежде чем стать взрослой. Я старалась гнать от себя жуткие воспоминания. Время шло, и гримаса боли на лице сестры постепенно изглаживалась из моей памяти. В конце концов я сумела убедить себя, что хочу стать взрослой женщиной, такой же, как мои старшие сестры.
С нами вместе всегда кочевала семья одного папиного друга. Это был ворчливый старикашка. Как только я или младшие сестренки надоедали ему, он отмахивался от нас, будто от назойливых мух, и приговаривал: «Ступайте прочь от меня, непотребные, нечистые девчонки! Вы же еще не обрезаны». Он вечно выплевывал слова с таким презрением, словно мы, необрезанные, были так противны, что он и смотрел-то на нас через силу. Это было до того обидно, что я мысленно поклялась во что бы то ни стало заставить его прекратить эти глупости.
У этого старика был сын-подросток, Джама, в которого я влюбилась, хотя он не обращал на меня никакого внимания. Джама интересовался не мною, а Аман. Со временем мне пришло в голову, что он не случайно отдает предпочтение моей сестре: она превосходила меня тем, что прошла обряд обрезания. Подражая своему отцу, Джама, скорее всего, не хотел водиться с нечистыми необрезанными девчонками. Мне было тогда лет пять. И вот я подошла к маме и стала упрашивать: «Мамочка, пожалуйста, найди мне ту женщину! Ну пожалуйста, когда ты это сделаешь?» Про себя же я думала: «Надо с этим покончить, сделать это таинственное дело». Мне повезло — не прошло и нескольких дней, как цыганка снова объявилась поблизости.
— Между прочим, отец случайно встретил цыганку, — сказала мне мама как-то вечером. — Вот, ждем ее, она в любой день может заглянуть к нам.
Вечером накануне обрезания мама велела мне не пить много — ни воды, ни молока, чтобы не так хотелось пи-пи. Я не понимала, для чего это нужно, но расспрашивать не стала, только молча кивнула. Я очень волновалась, но твердо решила побыстрее со всем этим покончить. В тот вечер вся семья хлопотала надо мной, и на обед я получила лишний кусок. Это была традиция: я видела, что так поступали со старшими сестрами, и завидовала им. Когда я уже ложилась спать, мама сказала: