— Что вы имеете в виду?
— Потрясения, с которыми мы столкнулись после двухтысячного года, могут оказаться предвестием неотвратимого перехода от типа ноль к типу один. Безусловно, нам рано или поздно придется найти замену нефти, которая до сих пор остается одной из главных опор нашей экономики, а…
— Скоро ее не останется…
— Вот именно. С двухтысячного года цены на нефть невероятно возросли. И на сей раз это объясняется не политическими причинами, как нефтяные потрясения семидесятых. Дело тут прежде всего в выросшем спросе, в частности в Китае, и быстром истощении мировых запасов в некоторых регионах, например в Северном море. В январе две тысячи восьмого года впервые в истории цена барреля нефти на Нью-Йоркской бирже достигла ста долларов… Нефть стала необходимой для повседневной жизни почти во всех странах мира. Нельзя забывать, что для самых бедных из них рост цен на нефть означает меньше света и горячей еды, ведь там керосин — нередко единственный доступный источник энергии в доме. К тому же химические производные нефти нужны для изготовления всевозможных товаров: гигиенических, пищевых, пластмасс, тканей и так далее.
— И на сколько ее еще хватит?
— На самом деле определить, когда будет достигнута критическая точка на мировом уровне, весьма непросто. Некоторые из моих коллег — ученых-геологов и бывших экспертов в области нефтеразведки — уже объединились, чтобы объявить о том, что нефтяные запасы переоценены.
— А они переоценены?
— Да.
— Кем же?
— Да почти всеми.
— Почему?
— У всех свои причины. Страны-производители стараются таким образом привлечь инвесторов, чтобы строить инфраструктуры для добычи и перевозки нефти. Страны-потребители вынуждают страны-производители поддерживать низкие цены, угрожая в противном случае обратиться к другим поставщикам. И наконец, нефтяным компаниям это нужно, чтобы убедить инвесторов, что их долгосрочные вложения не пропадут.
— А на самом деле?
— На самом деле, по оценкам большинства специалистов, эта дата колеблется между две тысячи двадцатым и две тысячи тридцатым годами.
— Осталось всего ничего.
— Вы правы.
— А альтернатива?
— Возобновляемые источники, такие как солнечная энергия или энергия ветра, биотопливо, водородный двигатель. И разумеется, ядерная энергия.
Ари кивнул:
— Понятно. Значит, поиски нового источника энергии — возможная гипотеза в интересующем нас деле?
— Скажем, это предположение представляется мне наиболее логичным. Если, конечно, отбросить такие полезные ископаемые, как золото, алмазы или колтан, равно как и гипотезу об инопланетянах, открытие верхней мантии и другие возможности, которые вы, как я понимаю, рассматривать не склонны…