Ее сводный брат, толстый булочник, был человек довольно странный. Он был человек большой и неуклюжий, и поперек себя шире, и ходить ему было трудновато, с таким огромным телом и с огромными, набухшими, вздутыми венами на толстых ногах. В последнее время он старался вообще никуда особо не ходить. Он просто сидел на табурете, опершись на большую толстую палку, и смотрел, как трудятся его работники.
По праздникам, а иногда и по воскресеньям, он садился в хлебный фургон и выезжал в город. Он объезжал всех постоянных покупателей и каждому дарил по большому караваю сладкого, ситного хлеба с изюмом. Возле каждого дома он, стеная и отдуваясь, вываливался кое-как из своего фургона, и его плоская, добродушная, черноволосая, с правильными чертами физиономия лоснилась маслянистой испариной и светилась изнутри от гордости за свой труд и от общей душевной щедрости. Опираясь на свою толстую палку, он умудрялся взобраться на каждое крылечко, а потом взгромоздиться на ближайший стул на кухне или в гостиной, как то было принято в данном конкретном доме, где какое-то время сидел и отдувался, а потом преподносил в подарок хозяйке или кухарке каравай немецкого ситного хлеба с изюмом, которую приносил ему из фургона мальчик-подручный.
Анна никогда не была его постоянной покупательницей. Она всегда жила в другой части города, но еще ни разу не случалось так, чтобы, отправившись в свой обычный хлебный тур, он не заехал к ней и не вручил ей собственными руками каравай праздничного хлеба.
Сводный брат Анне, в общем, нравился. Знала она его не близко, потому что он вообще говорил редко, а тем более с женщинами, но ей он казался человеком честным, порядочным и добрым, и никогда не пытался лезть в Аннины дела. А еще Анне нравились большие буханки ситного хлеба с изюмом, потому что они вместе со второй служанкой могли подолгу им питаться, особенно летом, и не покупать все время хлеб на деньги, выделенные на хозяйские расходы.
Но и тут у нашей Анны тоже не все было просто, поскольку у сводного брата была еще и семья.
Семья Анниного сводного брата состояла из него самого, его жены и двух дочерей.
Братнина жена Анне никогда не нравилась.
Младшую дочку назвали в честь тетки, Анной.
Братнина жена Анне никогда не нравилась. К Анне эта женщина всегда относилась очень по-доброму, никогда не вмешивалась в ее дела, всегда была рада ее видеть, и само радушие, но в глазах Анны она доброго слова никак не заслуживала.
К племянницам Анна тоже по-настоящему так и не привязалась. Им она вообще никогда ни за что не выговаривала и не бранила их для их же пользы. Анна никогда ничего не осуждала и не вмешивалась в то, как у ее сводного брата ведется дом.