Она разделась, аккуратно сложила одежду в стопочку, воровато огляделась по сторонам и бегом вошла в воду. Спасение от любопытных глаз казалось близким и простым, но на деле вода едва доставала Женьке до колен – об этой милой особенности азовского залива она почему-то совершенно забыла.
Соответственно закону подлости, откуда-то слева послышались людские голоса. Женька взвизгнула от ужаса и, с трудом передвигая ногами, побежала глубже в море. Когда вода поднялась до лобка, она с облегчением окунулась, встала под водой на коленки и, выдохнув, оглянулась. Берег остался далеко вдали – до него было не менее ста метров. И там никого не было.
– Я это сделала! – Тихо сказала сама себе Женька, но вопреки ожиданиям никакой радости она не ощутила. Напротив – теперь, в воде, затея показалась глупой и лишенной всякого смысла. Ну и что она теперь будет рассказывать детям? Как их мама стояла на коленях в воде в ста метрах от берега? Тоже мне, достижение.
Когда она уже почти решила встать и двигаться назад, правую ногу вдруг скрутила судорога. Женька ахнула и забарабанила руками по воде – больно было так, что слезы брызнули из глаз. Ногу как будто завернули в жгут и продолжали тянуть, ломая сухожилия и дробя кости.
Она попыталась разогнуть колено, но это вызвало только новую вспышку боли. Страх затуманил разум. Женька зарыдала, смешивая соленые слезы с пресной морской водой, и вдруг вторая вспышка боли – уже в левой ноге – заставила её закричать.
– Ааааа!!
Ноги больше не были ногами – вместо них внизу находились два мерзких сгустка боли – тяжелой и острой. Женька снова попыталась пошевелиться, и снова закричала. Тогда она передвинула корпус вперед в попытке выпрямиться над гладью воды и поплыть, но только наглоталась воды.
– Помогите, – прошептала она, и с ужасом поняла, что не может кричать.
Нет, голос был на месте, с языком ничего не случилось, и связки вполне слушались, но она всё равно не могла. Просто не могла. Допустить, чтобы кто-то, услышав её крик, пришел и увидел её в таком состоянии – нет, нет, это невозможно, так нельзя, ни в коем случае. Лучше она посидит в воде, пока ноги снова не начнут слушаться, и потихоньку поползет к берегу.
Время тянулось медленно. Женька до крови искусала губы от боли, которая то проходила, оставляя ноги бесчувственными кусками дерева, то накатывала с новой силой, впиваясь гвоздями и выжимая как мочалку. И – как будто одного этого было мало – Женька чувствовала, что замерзла. Не просто замерзла, как когда забываешь перчатки дома, и торопишься по улице, грея пальцы дыханием, а замерзла до полусмерти, жутко, до синюшной кожи, до стука в зубах и мороси на бедрах.