Следом за этим сразу раздался звенящий звук стаканов и характерное бульканье.
– Так ведь в этом же весь и фокус, – восхищенно продолжил тем временем Игнат Никанорович, успев, тем не менее, с осуждением покоситься вниз, – что как раз таки существование или не существование и зависит от принятой точки, и, что самое поразительное, голубушка, и то, и другое будет правдой.
– Как могут быть правдой две взаимоисключающие друг друга вещи?
– Очень просто, голубушка, очень просто. К примеру, совершенно невозможно доказать, что бог есть. И одновременно совершенно невозможно доказать, что его нет. Так что правдой будет и то, и другое!
Игнат Никанорович радостно захихикал, потирая ладони и почти подпрыгивая на своей полке. Женя улыбнулась ему навстречу.
– Я предпочитаю верить во вселенную, – заявила она, и словно эхом на ее слова снизу снова раздался хохот.
– Тридцать восьмой!
И звякание стаканов.
Женька засмеялась, и свесила голову вниз. Внизу, на нижней полке, Марина и еще одна их попутчица – Люда – пили водку. Причем делали они это давно, дружно и с удовольствием – Марина вся раскраснелась, волосы её, совсем недавно аккуратно собранные в пучок, рассыпались по обнаженным плечам, а сарафан задрался, бесстыдно открывая взгляду загорелые бедра. Впрочем, Люда выглядела не хуже – её короткие волосы торчали во все стороны, глаза явно «поплыли», а координация движений слегка сдала позиции.
– А вы знаете, мои золотые, что женский алкоголизм не лечится? – Тоном старого профессора спросил Игнат Никанорович, чем вызвал еще один взрыв смеха.
Ох, дядечка, да как будто это знание хоть когда-то кого-то останавливало…
– Женя, идите к нам, – слегка заплетающимся языком предложила Люда, – будем песни петь.
– И танцы танцевать, – кивнула сверху Женька, – нет уж, спасибо. Пить я не хочу, и петь тоже.
– Она когда-то очень хорошо пела и играла на гитаре, – с неожиданной грустью сказала вдруг Марина, – не так, как Лёка, но всё же…
– А я когда умывалась, слышала как кто-то играет! Сейчас…
Люда выскочила из купе быстрее, чем Женя успела опомниться. Вот же напасть, а. Манипуляторша. Девчонку за гитарой отправила, а теперь и играть придется, если принесет, никуда не денешься. Нет, всё-таки люди не меняются, совсем нет.
И через десять минут правда принесла – обычную старенькую шестиструнку, но внесла её в купе так, будто дорогущую итальянскую акустику, ни больше ни меньше. Передала Жене, пересела на нижнюю полку напротив, и восхищенно уставилась вверх.
Женька понимала: как бы и что она сейчас ни сыграла, это ничего не изменит в восхищении этой молоденькой девочки. Еще когда днем она вошла в купе – худенькая, большеглазая, с маленьким рюкзачком и кольцом на большом пальце, всё сразу стало ясно. Дальнейшее – покупка бутылки, предложение выпить, явное разочарование в ответ на отказ, только подтверждало то, что и так было очевидно.