– Кофе? – Кристина обернулась. Оказывается, Лиза уже была здесь – достала чашки, сахарницу и, словно взвешивая, держала в одной руке турку, а в другой пачку чая.
– Лучше чаю. Ломакина, а что происходит, а?
Лиза улыбнулась, но по тому, как дернулась её губа, Кристина поняла, что чутье её не обмануло – еще вчера, когда у них дома успокаивали Женьку и решали, как быть с Мариной, ей показалось, что не всё ладно в датском королевстве – слишком напряженными были лица, слишком наглядно выглядели сплетенные на виду у всех ладони. И назвав Лизу по фамилии бывшего мужа, Кристина подчеркнула, что задает свой вопрос как старый друг именно Лизы, а не их маленькой семьи.
– Я влюбилась, – коротко ответила Лиза, стоя спиной и наливая воду в маленький прозрачный чайничек. Чаинки в нем тут же взметнулись вверх и затанцевали завораживающими движениями.
Помолчали. Одна – наливая чай, вторая – чаще, чем нужно, поднося мундштук к украшенным коричневой помадой губах. Кристина вспоминала, как много лет назад, совсем на другой кухне, беременная Дашей Лиза теми же словами призналась ей, что влюблена в коллегу по работе Инну Рубину, и что это ничего не значит, потому что уходить от Лёши она не собирается ни за что.
Спрашивать очень не хотелось. Очень. Семья Рубиных для всех друзей была эталоном любви, победившей сложности и преодолевшей все преграды. Глядя на этих молодых прекрасных женщин, так откровенно любящих друг друга, на их чудесную дочь, все радовались и как-то начинали верить в то, что чудеса всё-таки бывают.
А оказывается – нет. Не бывает. Никаких тебе чудес. «Любовь живет три года» – кажется, так написал в своем романе Бегбедер. И был прав.
– В кого? – Кристина взяла себя в руки и, выбросив сигарету, пересела за накрытый к чаепитию стол.
– Да какая разница, в кого. Как будто это имеет значение. Крысь, ты не думай, я Инке сразу всё сказала, она всё знает.
Неожиданно для себя Кристина разозлилась. Опять, значит? Интересно, вырастет когда-нибудь её непутевая подруга или так и будет всю жизнь перекладывать свои проблемы на близких людей? Сразу она рассказала… Идиотка.
– Идиотка, – сказала она резко, – зачем?
– У нас нет секретов друг от друга.
– Замечательно. – Кристина даже рассмеялась резким, злым смехом. – Ломакина, ты дура, слышишь? Ты ей сказала, облегчила душу, передала ответственность и довольна? Вы по этому поводу сейчас ругались?
– Мы ругались, потому что Дашка не хотела ехать к бабушке. Крысь, я же ничего не сделала! Я не пошла ей изменять, не собираюсь уходить из семьи, ничего такого! Просто влюбилась, и честно в этом призналась.