Борис Шаров увидел Колю из окна и встал ему навстречу: плечистый, стройный, с юношески тонкой-фигурой. На худощавом лице его умно и приветливо светились пепельно-серые глаза.
— Раздевайся и садись, — пригласил он Субботина. Был один из тех ранних утренних часов, когда в комитет еще не заходили посетители; стулья симметрично расставлены по стенам, угол ковра на полу не сбит, и в ракушке-пепельнице ни одного окурка.
— Ну, как палец? — спросил Борис, подходя к столу и вынимая из папки какую-то бумагу. — Слушай, Николай, ты хорошо знаешь Комову? Хотя… ты ведь ухаживаешь за ней — значит, знаешь. — И он подал Субботину Тамарино заявление.
Коля вспыхнул и молча взял из рук Бориса бумагу,
«… Варя и Лева Белочкин… Нет, я не верю, что Варя могла увлечься им. И таким тоном написано…» — думал он читая, и рыжеватые брови его все болеё и болеё сходились над переносьем.
Борис следил за Субботиным. Он понимал его состояние, потому что сам, читая это заявление, был неприятно поражен. Судя по всему, Тамара оказалась орешком, который предстояло раскусить. Шаров восстанавливал в памяти свои встречи с Комовой. Она да правах бригадира часто выступала на собраниях, на заседаниях комитета, выступала стандартно, неинтересно, хотя в общем и правильно. Борис должен был признаться себе, что всегда питал против неё какое-то смутное предубеждение. А вот Коле она нравится! Но сейчас положение комсорга обязывало его быть совершенно беспристрастным.
Субботин прочитал и положил заявление на стол, посмотрел прямо в глаза Борису. Коля догадывался, что мог думать о нем Шаров. Ни это не смутило его — был занят мыслями о другом, болеё значительном для него теперь: знает ли он по-настоящему автора такого сочинения, как сразу спросил его секретарь? Нет но жалуй, не знает, а надо бы знать!..
— Вот и узнай, — пожимая на прощанье руку наказал Шаров.
Из комитета Коля не шел, а почти бежал. Ему но терпелось поскореё увидеть Тамару, даже не поговорить с ней, а просто увидеть. Как она могла, как поднялась у неё рука написать такое заявление?!
В огромном автоматно-токарном цехе с двойным светом было очень солнечно, будто весь воздух между ровными рядами станков пронизан мельчайшими золотыми искорками. Солнце играло на шпинделях, на остриях резцов, на готовых кольцах.
Пройдя на участок токарных полуавтоматов, Коля узнал там, что Варя Жданова не была в ночной смене, заболела, и что мастер вместо неё дал Комовой замену— Васю Короткого, белобрысого… с челкой, паренька очень старательного и тихого.
Комову Коли заметил издали: по всем признакам, станки у неё не работали или работали плохо. Значит, и другому сменщику, как и ему, она сдает станки разлаженными. Он подходил к ней несколько неловко, потому что видел, что она его заметила и смотрит в его сторону. Коля постарался принять свой обычный вид, но что-то должно быть было в его лице, что заставило Тамару настороженно взглянуть на него.