Применены были и все проверенные ранее способы. В марте-апреле несколько этапов отправили в другие лагеря. (Поползла зараза дальше!) Человек семьдесят (среди них и Тэнно) были отправлены в закрытые тюрьмы с классической формулировкой: "все меры исправления исчерпаны, разлагающе влияет на заключённых, содержанию в лагере не подлежит". Списки отправленных в закрытые тюрьмы были для устрашения вывешены в лагере. А для того, чтобы хозрасчёт, как некий лагерный НЭП, лучше бы заменял заключённым свободу и справедливость, - в ларьки, до того времени скудные, навезли широкий набор
продуктов. И даже - о, невозможность! - выдали заключённым аванс, чтобы
эти продукты брать. (ГУЛаг верил туземцу в долг! - это небывало!)
Так второй раз нараставшее здесь, в Кенгире, не дойдя до назреву, рассасывалось.
Но тут хозяева двинули лишку. Они потянулись за своей главной дубинкой против Пятьдесят Восьмой - за блатными! (Ну, а в самом деле! - зачем же пачкать руки и погоны, когда есть социально-близкие?)
Перед первомайскими праздниками в 3-й мятежный лагппункт, уже сами отказываясь от принципов Особлагов, уже сами признавая, что невозможно политических содержать беспримесно и дать им себя понять, - хозяева
привезли и разместили 650 воров, частично и бытовиков (в том числе много
малолеток). "Прибывает здоровый контингент! - злорадно предупреждали они
Пятьдесят Восьмую. - Теперь вы не шелохнеёесь". А к привезённым ворам воззвали: "Вы у нас наведёте порядок!"
И хорошо понятно было хозяевам, с чего нужно порядок начинать: чтоб воровали, чтоб жили за счёт других, и так бы поселилась всеобщая разрозненность. И улыбаться только ворам, когда те, услышав, что есть рядом и женский лагпункт, уже канючили в развязной своей манере: "Покажи нам баб, начальничек!"
Но вот он, непредсказуемый ход человеческих чувств и общественных движений! Впрыснув в Третий кенгирский лагпункт лошадиную дозу этого испытанного трупного яда, хозяева получили не замирённый лагерь, а самый крупный мятеж в истории Архипелага ГУЛага!
Как ни огорожены, как ни разбросаны по видимости островки Архипелага, они через пересылки живут одним воздухом, и общие протекают в них соки. И потому резня стукачей, голодовки, забастовки, волнения в Особлагах не остались для воров неизвестными. И вот говорят, что к 54-му году на пересылках стало заметно, что воры зауважали каторжан.
И если это так - что же мешало нам добиться воровского "уважения" - раньше? Все двадцатые, все тридцатые, все сороковые годы мы, Укропы
Помидоровичи и Фан Фанычи, так озабоченные своей собственной общемировой ценностью и содержимым своего сидора, и своими еще не отнятыми ботинками или брюками - мы держали себя перед ворами как персонажи юмористические: когда