— Мне уже лучше.
— Я вижу. Очень хорошо. Так можно послушать?
— О'кей. — Малышка с широкой улыбкой легла на софу и замерла в ожидании.
Он очень нежно и аккуратно стал прослушивать грудь девочки, и при виде Райана с ребенком у Дженны перехватило дыхание. Все его внимание было обращено только на девочку, как будто она — самый важный человек в этой комнате.
— Я все думал о ее приступе, Элейн. — Он сложил стетоскоп и убрал его в саквояж. — Говорите, она пользуется обычным ингалятором, да?
— Да.
— Может, в этом вся проблема. Хочу предложить вам спейсер — устройство, которое меньше зависит от техники применения. Оно идеально для маленьких детей, так как вы можете быть уверены в том, что они вдыхают полную дозу лекарства. Я специально привел к вам сестру Дженну, она научит вас пользоваться прибором. — Он улыбнулся, давая понять, что он тут не главный. — Признаюсь как на духу, обучение детей — не мой конек, поэтому я захватил с собой специалиста. На прошлой работе Дженна постоянно этим занималась.
Дженна достала из сумки спейсер и показала матери Хоуп, как тот работает:
— Все очень просто.
— Ей как раз пора принимать лекарство, — сказала Элейн. — Проконтролируете, чтобы она все сделала правильно?
Дженна понаблюдала, сделала несколько замечаний и доходчиво объяснила Хоуп, почему так важно делать ингаляции.
— Мне всякий раз пользоваться этой штукой?
— Всякий раз.
— Если я буду это делать, можно мне оставить Блэка?
Элейн вздохнула:
— Нет, сладкая моя. Блэку придется уйти.
Глаза Хоуп сразу оказались на мокром месте.
— Но я люблю его. Я не могу отправить его назад в то ужасное место! Я дала ему слово. Я обещала, что теперь у него будет дом.
Дженна поморгала, прогоняя слезы. Элейн, должно быть, очень больно на это смотреть, ведь она мать.
Элейн опустилась на софу и покачала головой:
— Мне придется вернуть его, Хоуп. — Голос ее дрогнул. — Мы не можем держать его у себя. Я не могу рисковать твоим здоровьем, второй такой ночи я не переживу. Это трудно, я знаю, но у нас нет выбора.
— Но я обещала, что у него будет дом и его будут любить. — Хоуп уже рыдала, крохотное тельце сотрясалось от горя. — Я обещала ему, мамочка, и не могу нарушить свое слово. Он опять останется один. Он будет думать, что никто его не любит.
— Я возьму его, — выдавила Дженна, проглотив стоявший в горле ком, и тут же застыла, пытаясь осознать две вещи. Первое — она только что завела собаку, второе — она вольна поступать как пожелает.
Впервые в жизни она подумала о себе. Не о Клайве. Не о матери. О себе.
Сообразив, что все взгляды устремлены на нее, она пожала плечами: