— Отлично, папа! — Нэнси обвила руками его шею.
Прошел час, прежде чем закончился обед, и брат с сестрой взялись за нож, чтобы вместе отрезать первый кусок праздничного торта.
Аддолората уперлась взглядом в тарелку, где лежал еще не тронутый кусок торта, и вспыхнула. Тони, сидевший напротив нее, снял ботинок и втиснул большой палец ноги между ее ляжками, пытаясь проникнуть под трусики. Он продолжал разговаривать как ни в чем не бывало, а ее обжег стыд более сильный, чем вспыхнувшее желание. Аддолората была уверена, что рано или поздно кто-нибудь заметит эти постыдные манипуляции и тогда случится нечто ужасное. Калоджеро добрый человек и доверчивый муж, но именно поэтому Аддолората его боится. Добрые приходят в ярость, когда обманывают их доверие. Ей казалось, что соседи по столу видят ее насквозь и что все знают про ее позор и ее желание. Она резко отодвинула назад стул и встала, — желание обуревало ее все сильнее, перед глазами стоял туман.
— Пойду умоюсь, — прошептала она, обращаясь к свекрови.
— Ты что-то раскраснелась, — сказала Анна.
— Жарко, — оправдалась Аддолората.
— Все из-за вина, наверное, — вступил в разговор Тони.
— Может, и еще из-за чего, — бросила старуха.
— Пойдемте со мной, мама, — позвала Аддолората.
— Мне и так хорошо, — ответила Анна. Взгляды Аддолораты и Тони скрестились, в его взгляде был откровенный вызов, в ее — смятение. Но в глазах обоих горело страстное желание. Тони становился все больше нетерпеливым. Аддолората вынуждена была прибегать к тысяче уловок, чтобы удержать Тони в рамках благоразумия и преодолеть собственную слабость.
Когда Анна возобновила прерванную беседу на сицилийском наречии со своим соседом по столу, Аддолората направилась, постукивая высокими каблуками и раскачивая бедрами, в туалет. Ее опять терзали сомнения и страхи. Как же ей быть — уступить мужчине, которого она всегда хотела? А супружеская верность Калоджеро, отцу ее детей, верность, освященная церковью?! Эта тягостная, мучительная борьба с самой собой тянулась уже давно.
Только она одна знала, что праздник, подарки, место мужа в «Плазе», обед — все это Тони сделал ради нее. Тони Кроче умирал от любви к ней. Аддолората знала это. Она набрала холодной воды в ладони и опустила в них пылающее лицо. На минуту Аддолората почувствовала облегчение. Порой ей хотелось, чтобы муж узнал наконец правду. Она вынесла бы самые тяжкие наказания, но избавилась бы от чувства вины — груза, который подчас становился невыносимым.
Аддолората вышла из туалета в коридор, где стояли густые пряные запахи кузни. Аддолората любила готовить, любила вкусные блюда, но ненавидела запах подливок и супов, которыми пропахли жилища бедняков, да и кухни ресторанов. Она жила в одном из домов самого убогого квартала Бруклина, но и это было шагом вперед по сравнению с халупой в Кастелламаре дель Гольфо, где она провела двадцать лет своей жизни. Вдруг на своих плечах Аддолората почувствовала сильные мужские руки. Эти руки стиснули женщину и втолкнули в крохотную комнатку, служившую чем-то вроде кабинетика.