— Видал, Алексей Николаевич? — тихо спросил полковник, смеясь одними глазами.
— Да-а… — протянул капитан. — А мне почему-то казалось, что он академик.
— Кто? Он? — Начштаба расхохотался. — Обыкновенный войсковой старшина. Ты, следовательно, не знаешь, как он попал в генералы.
— Нет. А как?
— Нажал на раду, погрозил кого-то повесить, ну рада и произвела его. В наши времена и не то может случиться, Алексей Николаевич.
— Да что ты говоришь! А я ведь считал… Помнится, в германскую войну был какой-то генерал Шкуро. Я думал, тот самый.
— Федот, да не тот… Но все же надо отдать ему справедливость: умеет себя держать. В Бонапарты, конечно, не годится, но есть такой, знаешь ли, оперативный полет мысли, — полковник, подняв руку, пошевелил пальцами, — и, главное, весьма авторитетен среди казаков, все же свой человек… У нас два таких лихача — он и Покровский. Тот тоже самопроизвёлся.
— Позволь, а Мамонтов?
— Мамонтов? Ну, этот большого масштаба человек… Ну ладно, дорогой. Ты пока покури, а мне нужно к генералу.
Полковник взял со стола папку с бумагами и, блеснув аксельбантами, вышел в коридор.
Шкуро в позе Цезаря стоял за столом и на вопрос полковника: «Разрешите?» — сделал привычный жест, величественно махнув рукой вниз, словно допускал вошедшего к целованию ног.
Внутренне усмехнувшись, полковник подошел к столу.
— Ну, что у вас нового? — спросил Шкуро, взглянув на него снизу вверх.
— Получена директива генерала Сидорина, Андрей Григорьевич, — сказал начальник штаба.
Он неторопливо раскрыл папку и положил перед присевшим к столу генералом несколько скрепленных вместе листов с мелко напечатанным текстом.
— Чего они тут пишут? — спросил Шкуро, сдвинув рыжие брови.
— Это, изволите видеть, приказ нашему конному корпусу войти в подчинение генералу Мамонтову, который, по предположениям штаба армии, находится в движений на Воронеж… Только сначала надо его найти и вручить ему этот приказ.
— Та-акс… Мамонтову, значит, подчиняют, — Шкуро отложил директиву. — Ну, это я потом прочту. Тут что-то много написано…
— Андрей Григорьевич, получен приказ верховного главнокомандующего… — сказал начальник штаба.
Шкуро, насторожившись, быстро взглянул на него.
— Насчет чего?
— О запрещении расстрелов.
— Ну? Дайте сюда.
Начальник штаба вынул из папки и положил перед Шкуро напечатанный на машинке приказ.
— Вот это правильно, — заговорил генерал, читая текст. — Давно пора. Вполне одобряю и понимаю этот приказ так, как нужно. Нужно только вешать. Вот. Веревка — это, знаете… — Шкуро, не находя слов, пощелкал пальцами.