Несколько сот человек окружили тачанку. Все смотрели на Левку, ждали, что-то од скажет.
— Братишки! — крикнул Левка Задов. — Мой помощник Кобчик сегодня ночью произвел самочинный обыск и взял вот эту штуку.
Толпа ахнула. Махновцы жадными глазами смотрели то на Левку, который, высоко подняв руку, держал наманикюренными пальцами золотой портсигар, то на стоявшего у тачанки тщедушного человека с бледным лицом, которому маленький нос с горбинкой действительно придавал сходство с кобчиком.
— Шо ему за это полагается, элементу? — спросил Левка зловеще.
Площадь молчала.
— Шлепнуть его! — спокойно сказал Афонька Кривой.
— Не надо!
— Пустить!
— Расстрелять! — на разные голоса закричали в толпе.
Левка Задов махнул рукой в знак того, что решение принято, сунул портсигар в карман и с довольным видом полез с тачанки.
— Ну, пошли, милый! — ласково сказал он, подходя к Кобчику и легонько выталкивая его из толпы.
Кобчик прянул в сторону, бормотнул что-то, хватаясь за тачанку.
— Ты шо, милый, боишься? Не бойся, миляга, больно не будет. Я тебя по старой дружбе так шлепну, шо и маму сказать не успеешь. Чистое дело, — успокаивал Левка.
Кобчик затрясся всем телом и, уцепившись за тачанку, залился отчаянным криком.
Левка нахмурился. Его мощная челюсть угрожающе выставилась.
— Ну, хватит! — резко сказал он. — Пошли, цуцик! Не будем волынить.
Схватив упиравшегося Кобчика за шиворот, он оторвал его от тачанки и поволок из толпы.
Спустя некоторое время у крайних хат хлопнул выстрел.
— Ишь, сволочи, не поделили! — сказал Афонька, посмеиваясь.
— Да уж Жаба… это такой… — говорили махновцы. — Своего не упустит… Вот и заимел портсигар.
Толпа расходилась. Внезапно в глубине выходившей на площадь улицы произошло движение. По улице с грохотом мчались тачанки.
— Батько! Батько приехал! — завыла толпа, бросаясь навстречу Махно.
Афонька, растопырив локти, ершом пробирался к окраине площади. Грубо толкал встречных и поперечных. Еще во время драки ему подбили здоровый глаз; он плохо видел и, потеряв направление, выбрался к окраинным хатам, когда тачанки уже проехали. Все же Афонька успел увидеть, как на крыльцо небольшого дома поднимался маленький человек в черном пиджаке, перехваченном сверху ремнями. Он был в черной папахе и в высоких сапогах со шпорами. Этот человек был Махно…
Еще задолго до гражданской войны анархист Нестор Махно, сын мясника, снискал себе зловещую славу. Начав с мелких ограблений чужих погребов в компании сельских хулиганов, он вскоре перешел к организованным налетам. Благодаря подозрительной дружбе с полицией многое сходило ему с рук. Но вот в начале 1906 года он организовал нападение на Бердянское уездное казначейство. Во время налета он произвел тройное убийство, захватил кассу и скрылся. Выданный одним из участников, Махно был приговорен к бессрочным каторжным работам, где за неповиновение его наказывали карцером и плетьми. За попытку к бегству он был бит нещадно и закован в цепи.