— Знаю. Мне Артен говорил. А как вы попали под Гуляй-Поле?
— Я пробирался в Одессу.
— Зачем?
— Я получил сведения, что моя мать находится при смерти.
— Вы одессит?
— Нет, москвич, но у меня там родственники. Я отправил мать в Одессу сразу же после февральской революции.
— Вы не врете?
— Нет, Нестор Иванович. Честное слово!
— Гм… Ну тогда мне все ясно. Вы свободны. Джек Пирс, недоумевая, смотрел на Махно, пораженный столь коротким разговором.
— Как? — спросил он. — Мне можно идти?
— Да, да. Идите, идите, — Махно показывал рукой к выходу.
Джек Пирс молча поклонился и направился к двери. Но не ступил он и двух шагов, как грозный крик «назад!» заставил его остановиться. Он повернулся и остолбенел: — черная дырочка ствола пистолета смотрела ему прямо в лицо. Махно усмехнулся, показав в улыбке крупные, как у лошади, желтые зубы.
— Ну, теперь я вам, кажется, верю, — сказал он, пряча маузер в деревянную кобуру. — Не испугались? Значит, не врете. А бывает, надают в обморок… Ну, садитесь, рассказывайте.
— О чем рассказывать, Нестор Иванович? — спросил Джек Пирс, величайшим напряжением сдерживая охватившую его нервную дрожь.
— Да хотя бы о Москве, — предложил Махно. — Давно мне хочется в ней побывать. Расскажите, что там происходит.
Чувствуя, что на этот раз ему, кажется, удастся спасти свою жизнь, Джек Пирс стал распространяться о последних событиях. То, что Махно в Москве не бывал, давало ему возможность рассказывать, не особо считаясь с действительным положением дел, а так, чтобы его сообщения были приятны Махно. По словам Джека Пирса выходило, что московская организация анархистов за последнее время сильно окрепла и, что самое главное, имеет в своем распоряжении огромные материальные ценности. При этих словах Махно заерзал на стул и только было собрался что-то спросить, как вдруг дверь распахнулась, и Левка Задов с размаху грохнулся на пол.
— Ты что? — спросил сердито Махно.
— Споткнулся.
— Споткнулся? Поди прочь, прохвост! И если еще будешь подслушивать, то я тебе морду побью. И только! Ну? Кому говорю?
Левка Задов молча поднялся и вышел, крепко прикрыв дверь за собой.
— Так вы говорите, что там собраны большие богатства? — спросил Махно, помолчав.
— Огромные, Нестор Петрович. На большие миллионы рублей.
— И это верно?
— Так же верно, как-то, что я сижу перед вами, — отвечал Пирс, переходя на игривый тон. Он уже освоился с положением и, чувствуя, что страшный атаман начинает действительно верить ему, решил пойти с козыря и окончательно выиграть игру.
— Но, — продолжал он, — все эти величайшие ценности являются теперь собственностью того же клуба анархистов. А как вы знаете, отец анархии мыслитель Пруд он известен своим афоризмом: «Собственность есть воровство». Вы, конечно, согласны с таким положением, Нестор Иванович?