Бойцы зашевелились, освобождая кому-то дорогу. К тачанке торопливо шел Иван Ильич.
— Назаров, черт, вернулся-таки? — крикнул он весело. — Добре! А ведь это я знал. Не думал только, что так быстро вернетесь.
У Назарова потемнело лицо, он опустил голову.
— Виноваты, командир, — тихо сказал он. К сердцу Ладыгина подступила теплая волна.
— Ну? А я и не серчаю, — сказал он, улыбаясь. Казак поднял голову, взглянул на командира эскадрона и порывисто шагнул к нему.
— Ну, давай уж! — сказал Иван Ильич, широко разводя руки.
Они крепко обнялись.
Наступившая тишина прорвалась буйными криками. Буденновцы подхватили Ладыгина и Назарова на руки. Под веселый гул голосов и крики «ура» они высоко взлетали в воздух.
Когда Назарова поставили на ноги, он благодарно оглядел близстоявших бойцов и ударил себя в грудь кулаком.
— Ну, братва, жизню отдам! — проговорил он вдруг дрогнувшим голосом.
Он хотел еще что-то сказать, но только всхлипнул и быстро провел рукой по глазам.
Отвечая на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, пожимая десятки рук, Назаров ощущал, как большое и радостное чувство все сильнее охватывало и заполняло его. Слезы застилали глаза, и он, как в тумане, видел вокруг улыбающиеся лица товарищей.
— Станица, здорово! — послышался знакомый голос Харламова.
— Степан! Здорово, братуха! — вскрикнул Назаров, дружески похлопывая приятеля по плечу.
— Ну, как мои там? — спросил Харламов. — Мать, отец — живые?
— Слава богу. Живут. Поклон посылали.
—. Ну, в час добрый! — Харламов огляделся и, увидев, что бойцы совсем затормошили прибывших, весело крикнул: — Ребята, да не тяните вы их за душу! Нехай отдохнут! Разбирай гостей по квартирам!
Шумно разговаривая, конармейцы гурьбой повалили по улице.
— Ты с кем на квартире, Степан? Или один стоишь? — спрашивал Назаров, когда они, свернув у церкви, стали спускаться к мостику, переброшенному через канаву.
— А мы с Лопатиным да с новеньким встали.
— Что, пополнение прибыло?
— Нет. Доброволец. Вчера до нас поступил. В этой халупе стоим, — показал Харламов на маленький домик под соломенной крышей.
Он оглянулся, подозвал шедшего позади них Митьку Лопатина и, шепнув ему что-то, легонько толкнул в спину. Обгоняя бойцов, Митька рысцой затрусил через мостик…
Назаров вошел во двор первым. У телеги перебирали сено расседланные лошади. Тут же на жердях лежали поверх потниками седла. На сложенных у плетня бревнах сидел Сидоркин. На этот раз он был в желтых ботинках с блестящими крагами, снятыми им вместе со штанами с какого-то иностранного консула еще при вступлении в Новороссийск. Подле него стоял новый «доброволец» Афонька Кривой. Они, видимо, только что беседовали и теперь, подняв головы, молча смотрели на вошедших.