Самолеты снизились и, сделав широкий круг, полетели над гатью. Взрыв рванул воздух. Закричали ездовые. Обоз остановился. Но уже спешивались и бежали вперед батарейные разведчики. Они сбрасывали разбитые повозки в болото, рубили постромки и освобождали лошадей. Некоторые тут же мостили разбитую гать. Шаповалов выбрался в голову колонны, когда разведчики сваливали с дороги раненную осколками лошадь, которая, сверкая подковой на судорожно вздрагивающей задней ноге, медленно скрывалась в трясине.
Батареи тронули рысью. До моста оставалось с сотню шагов, но тут справа и несколько позади защелкали выстрелы.
— Галопом! — скомандовал Шаповалов, видя, как впереди него начали падать люди. — Вправо с дороги!
Орудия съезжали одно за другим к сухой лужайке. Там, лежа в траве, вели ружейный огонь бойцы эскадрона Черевиченко. Сам он стоял у копны сена и из-под руки, с надетой на нее плетью, смотрел в сторону опушки.
— Ну что там видно? — спросил Шаповалов.
— А черт их разберет! Они ж в кустах сидят, — отвечал Черевиченко, хмуря бритое лицо. — А ну, гляди, гляди! Уланы!
— Где?
— А вон по-над лесом.
Шаповалов увидел, как среди редких деревьев замелькали всадники на серых лошадях. Они быстро спешивались и разбегались в стороны.
Шаповалов оглянулся посмотреть, что делалось на батарее. Номера сноровисто снимали орудия с передков и выкатывали их на огневую позицию. Лошадей ставили тут же за копнами сена: другого укрытия не было.
— Эй, командир батареи! — крикнул Шаповалов Семенову, который вместе с бойцами, взявшись за колесо, вытаскивал загрузшую пушку. — Давай! Давай, брат, скорей!
— Сейчас… Подожди немного, — хрипло сказал Семенов. — А ну поддай, братцы!.. — «Братцы», каждый почти вдвое старше своего командира, дружно подхватили орудие и выкатили его на лужайку.
Со стороны леса послышались пулеметные очереди. Все чаще и чаще защелкали ружейные выстрелы. Шаповалов подал команду. Батареи ударили беглым огнем. Вдоль опушки поднялись столбы черного дыма. Там вместе с разрывами снарядов взлетали и, словно нехотя, медленно падали срезанные осколками вершины деревьев. Шаповалов не отрывал глаз от цели. В промежутках между выстрелами до него долетал бойкий голос Семенова:
— Огонь!.. Огонь!.. Огонь!..
Раздававшиеся в эту минуту надрывный вой самолетов и звуки рвавшихся бомб не сразу дошли до его сознания. Все его внимание было сосредоточено на полном поражении уже замолкнувшей цели, и он продолжал вести стрельбу, пока кто-то громко и уже в третий раз не окликнул его. Он оглянулся и увидел знакомое лицо связного бойца, но не сразу понял, что тот ему говорит. Боец передавал, что прорыв расширен и остальные дивизии переправляются выше по реке. Ему надлежало по прохождении моста Особой бригадой сниматься с позиции и присоединяться к колонне.